больше, чем в своей холостяцкой берлоге. Вышвырнут на мороз, как старого, бесполезного пса.
Интересно…
Через щель под дверью, украшенной облупившейся надписью «Частный детектив Юрий Котов», пробивался клочок света. Словно предвидя неминуемое отключение за долги, лучик пытался сбежать от нерадивого хозяина, протискиваясь через узкую полосу между порогом и полотном. Но куда он денется, намертво приклеенный хвостом к лампе?
Поправив пузатого товарища во внутреннем кармане, я нерешительно остановился. Или это моя секретарша Дашенька задержалась на работе в ожидании меня, намереваясь оскорбить напоминанием о выплате жалования. Или арендодатель — преследуя те же цели.
Иные кредиторы побоялись бы заявиться ко мне с такой наглостью. Они прекрасно знали, что хотя я и выполнил пятилетний план по потреблению алкоголя стахановскими темпами всего за полтора года, из трофейного Вальтера я лупил все так же хорошо. Из тех, кто добился демонстрации нехитрого искусства, никто еще не жаловался.
На всякий случай я, откинув полу плаща, вытащил из-за пояса пищаль и взвел курок. Надеюсь, даже скряга-управдом сочтет эту ночь слишком поганой, чтобы умереть. Хотя… вся эта жизнь была слишком поганой, чтобы ее жить.
Единственная радость — бутылка армянского, жгла карман, обещая приятную беседу, от которой я не желал отвлекаться. А еще у меня не наблюдалось ни малейшего желания копать могилу под проливным дождем. Уделаюсь, как черт.
Первое, что я ощутил, открыв дверь в приемную — запах американских сигарет. Даша курила болгарскую «Фемину». Лессор предпочитал кубинские Partagas. Получается, в контору пробрался незнакомец!
Помня золотое правило «сам погибай, а товарища выручай», я аккуратно поставил стеклянного приятеля на Дашин стол, вытер и без того мокрым рукавом плаща проступивший на лбу пот и, перехватив пистоль обеими руками, ударом ноги распахнул дверь в свой кабинет. Она, испуганно взвизгнув ржавыми петлями, рухнула вниз, окуная меня в облака щекочущей нос назойливой пыли.
— Вы всегда целитесь в клиентов, товарищ Котов?
На мгновение опешив, я опустил вороненый ствол Вальтера.
Бесспорно, я неплохо разбирался в оружии. Еще лучше — в табаке и выпивке. В последнее время дела шли не идеально, так что я научился отличать даже паленку, разлитую прапорщиками танкового училища, от паленки, сварганенной мастеровыми в локомотивном депо. Последняя выгодно отличалась качеством, отдавая неподражаемым букетом соляры и моторного масла.
Но лучше всего я разбирался в женщинах. И это была… именно Женщина! Женщина с большой, изящной буквы «Ж». Это была такая женщина, от которой теряют голову, как от неразбавленного медицинского спирта. Это была женщина, от которой напрочь выносит мозги. Это была женщина, мужчины, отвергнутые которой, сигают с крыш, бросаются под трамваи и делают в собственном лбу аккуратные дырки из табельной пищали, утратив смысл жизни и веру в светлое будущее, маячащее не за горами.
Настоящая хищница. Вампирша, высасывающая из мужиков крупицы жизни до последней капли, выжимая тушку, как конченный алкоголик бутылку, умоляющий выдать еще хоть грамм выпивки. Натешившись одной игрушкой, она вышвыривала ее и тянулась за новой. Она туманила разум, подобно крепкой гаванской сигаре.
Как рыба-удильщик привлекает жертв огоньком во мраке подводного мира, так и эта женщина — яркая, сочная, но коварная, завлекала мужчин в губительные сети минутного наслаждения, обрекая на последующие муки, прекратить которые могла одна только смерть.
Высокая, стройная пепельная блондинка в облегающем слепяще-алом платье с глубоким декольте и высоким разрезом на бедре. Столь же алом, как и ее губы. И белом меховом кашне, небрежно наброшенным на плечи.
Заложив ногу на ногу, посетительница восседала в моем любимом кресле, бесстыдно демонстрируя свои волшебные бедра, подперев подбородок правой ладонью и потягивая тонкую дамскую сигарету в длинном черном мундштуке.
— Извините, товарищ Котов, я не смогла найти пепельницу…
Дама виновато улыбнулась, стряхивая пепел в горшок с кактусом. Я скрыл ухмылку за шляпой. Очень даже смогла!
Повесив головной убор на гвоздь, я плавно спустил курок Вальтера, но убирать пистоль не спешил. Чуйка подсказывала, что этот визит не сулит ничего хорошего…
Глава 2
Я сел за стол, извлек из кармана потертую, как вся моя жизнь, пачку «Памира» и чиркнул спичкой, тщащейся затмить собой огненный жар, исходящий от гостьи. Вдохнув сизый дым, в котором смешались два яда — смола и никотин, я удовлетворился маленькой местью своим легким за то, что питали меня кислородом, обрекая на тщетное, мучительное, бесцельное существование.
— Как вы сюда попали, гражданка? — осведомился я.
— Меня впустила эта милая девочка… Даша? Правильно? Она просила передать вам, что увольняется и завтра зайдет за расчетом.
Женщина… все одинаковы, как одна. Меркантильные твари! Способны думать лишь о деньгах. Не любовь, забота и понимание им нужны от мужчин, а только одни деньги — бездушная бумага, пережиток империалистического прошлого.
Но, вынужден признать, делам мои обстояли скверно. И это — мягко сказано. Скорее, даже — препогано. Если в конторе не будет секретарши — некому будет принимать отсутствующие звонки на отключенный за неуплату телефон и стучать по клавишам неработающей ЭВМ.
Нужен клиент. Хороший, денежный клиент, способный разом решить все мои проблемы. Клиент, от которого работы поменьше, а гонорар — побольше. И такой клиент нужен, желательно, еще вчера.
Если бы не острая потребность в денежных знаках — я б без раздумий выставил эту пигалицу за порог. Слежка за неверными мужьями, отравление конкуренток — это все не мое. Я больше расположен к особым делам. С риском для жизни. За них особенно хорошо платят.
— Вы меня опасаетесь? — блондинка кивнула на лежащий на столе Вальтер.
— А я должен?
Я бросил взгляд на кировский «Маяк», неумолимо отсчитывающий оставшиеся до конца суток часы. Почти десять вечера. А я еще не успел выпить, не успел сделать и глотка алкоголя, возвращающего меня к жизни каждую ночь. Насколько же бесполезным может быть день, в котором не было и капли выпивки! Бездарно потраченное время.
— Слежка за мужем — четвертак в час, ночью — двойной тариф, плюс накладные расходы, — проинформировал я.
— Нет, у меня дело несколько иного характера, — нахмурилась клиентка.
Так я и знал. Придется кого-то укокошить. Конечно, не вполне мой профиль, но когда из еды лишь уши от селедки да дырки от сыра — и не на такое пойдешь. Да и не особая это радость — жить в Чикагинске. Скорее, такой поступок — кончить кого-либо, можно расценивать, как проявление высочайшего благодушия!
— Иного характера… — задумчиво повторил я. — Что же… такие услуги идут сверх прейскуранта. На какую дату у вас алиби?
— Да нет же! — вскричала женщина. — Я —
