женщина была, вот и дочка ее пришла увидеться с матерью после долгой разлуки. И какая трагедия! Дай мои капли, Георг.
Я узнаю в мужчине профессора словесности, Георга Тиеца. Вспоминаю, как он оставил свою прежнюю семью ради третьей жены (об этом много писали в Интернете и особенно в социальных сетях). Красавица из оперетты. Значит, вот она, эта разлучница – Алла Львовна! Отхватила себе богатенького и знаменитого мужа. А он захаживал к погибшей, якобы чтобы давать уроки. Наверняка Семенова ревновала мужа к более молодой соседке.
Но могла ли она пойти на убийство? Могла. Но у нее алиби. Алла Семенова разговаривала по телефону в своей квартире, когда это случилось. Остается ее муж, но его не было дома в момент трагедии. На площадке есть еще одна квартира. Попробую узнать, кто в ней живет.
Мгновенье – и я уже перед плохонькой дверью, старой, обитой деревянными планками, как было модно лет этак двадцать-тридцать назад. Звоню в дверь.
Через минуту в проеме показывается лохматая голова, и в нос мне ударяет запах мочи и перегара (возможно, чего-то и еще, но я даже не берусь предполагать, чего именно).
– Простите, – бормочу я, – ваша соседка Наталья Быкова сегодня выпала из окна. Вам что-то известно об этом?
– Да я каждый день выпадаю, и что с того? – бурчит недовольный жилец. Мужчина явно просыхал последний раз дней семь назад. От него явственно разило спиртом и табаком.
– А вы не знаете, к ней сегодня кто-нибудь приходил?
– К ней – нет, а вот ко мне кто только сегодня не захаживал, даже моя покойная жена. Детей нам Бог не послал, да и ее саму забрал рано. Говорили, будто я не способен дать потомство. А как проверишь? На сторону она не ходила, знала, что если забеременеет, то я прогоню ее прочь. Потому как сразу ясно было бы, что не от меня – мой-то черенок слаб!
Я морщу лицо.
– Простите еще раз, мне пора.
Тут я замечаю что-то под ногами. Пятитысячная купюра!
– Это ваша? – я поднимаю банкноту. Вижу, как у мужичка загораются глаза, и он облизывает пересохшие губы.
– Э-э, нет, да, моя.
– Врать нехорошо, – усмехаюсь я. – И все-таки, откуда здесь могла появиться эта купюра?
– Может, Георг обронил? Он сновал сегодня по площадке целое утро. Кажется, заходил к нашей соседке Наталье, потом ушел. Обронил точно он.
– Спасибо, вы мне очень помогли.
Дверь захлопывается у меня перед носом. Но это меня не обескураживает. Значит, деньги Наталье Быковой предлагал Георг Тиец. Но за что? Это ведь он помогал ей с конспектами, а не наоборот. Платил ей за что-то? Мерзость какая! Стоп. Что там говорил этот пьянчуга? Что-то про мужское бесплодие.
Пулей выскакиваю из подъезда (надо же иногда и пешком походить). А ведь ничего нет проще, чем внушить своему мужу мысль о том, что он не может иметь детей. Чтобы привязать к себе, окутать любовью, убедить, мол, кому он такой нужен!
Кого-то мне это напоминает…
На скамейке сидит растрепанная зареванная София, вытирает платком лицо, размазанную тушь.
– Не корите себя, – я сажусь рядом, беру девушку за руку, – в ее смерти вашей вины нет.
– Полиция думает, что это я столкнула ее, – машинально отвечает рыжик. – Но я этого не делала! Не делала! Как я могла убить собственную мать?
– А кем был ваш отец? Пожарным?
– Нет, механиком на заводе, а почему вы спрашиваете?
– Да нет, просто так, – я решаю взять быка за рога. – Скажите, Соня, а почему вы решили найти маму именно сейчас?
– Она сама нашла меня.
– Что?!
– Понимаете, после смерти папы я пыталась ее разыскать, но смогла только спустя три года. Я написала матери на электронную почту, потом – в социальных сетях, оставила свой телефон, но ответа не получила. Это было унизительно и больно, ведь мне ничего не нужно было от нее, просто поговорить. Она написала мне один раз, просила больше ее не искать и не писать. Потом позвонила и повторила то же самое. Я бросила трубку. И вот через год она звонит мне и просит приехать. Что это, как не чудо? И вот я здесь. А моя мать даже не смогла открыть мне дверь!
Не смогла открыть! Вот оно! Я вскочила с места.
– Простите, Соня, мне нужно срочно бежать. Вы, пожалуйста, никуда не уходите отсюда. Я вас кое с кем познакомлю.
Отойдя на пару метров, я снова закрываю глаза и перемещаю себя в квартиру Аллы Львовны, соседки погибшей Натальи Быковой. Старичок, профессор словесности! Вот кто виновен в смерти Натальи, в этом уже нет сомнений! Вот и телефон, и включенная громкая связь. Да, так все и было.
В одной из комнат разговаривают двое. Я прислушиваюсь.
– Что же теперь будет? Как же все это нехорошо!
– Тебе вредно расстраиваться, Георг. Выпей успокоительное. И убери уже эту пачку. Неразумно разбрасывать повсюду такие деньги.
Времени терять нельзя. Я переношу себя на лестничную площадку и звоню в дверь Аллы Семеновой.
Когда та показывается в дверях, я делаю испуганное лицо.
– Помогите, скорее! Дочке Натальи плохо!
– Боже, что с ней?
– Видимо, это шок. Девушка сама не своя. Может, у вас есть какие-то лекарства? Скорая уже уехала, и полиция тоже, я не знаю, что мне делать!
– Хорошо-хорошо, милая, уже иду. Только захвачу таблетки.
Мы вдвоем с Аллой Семеновой спускаемся вниз. София все еще сидит на скамейке.
– Соня, – уверенно говорю я, – вы верите в чудеса?
Она непонимающе смотрит на меня, мотает головой.
– Вы хотели увидеть свою маму, но думали, что опоздали. Вы не опоздали, вот она перед вами.
Я показываю рукой на соседку Аллу Львовну, та обмирает, но возмущение быстро показывается на ее лице.
– Что за вздор? Милочка, вы в своем уме?
– Это не вздор. Вы были уже не молоды, когда вам подвернулся профессор. Вам пришлось потрудиться, чтобы вырвать его из семьи. И вы думали, что уже добились своего, когда Георг ушел от жены. Но судьба сыграла с вами злую шутку. Вы оказались беременной. Но не от нового мужа, а от одного из своих бывших поклонников. Историю можно было бы замять и объявить мужу о том, что он скоро станет отцом, но у Георга не могло быть детей. А когда вы узнали об этом, решили что от ребенка нужно избавиться. Делать аборт было уже поздно, и вы решились родить. Мужу сказали, что уезжаете в санаторий, и он ничего не узнал. Но с новорожденной девочкой нужно
