красивее из нас двоих. У нее более резкие черты лица, океан густых темных волос и самая идеальная фигура, которая только может быть у человека. В некоторых местах я мягче, попышнее, чем мне хотелось бы, но Изабелла — это видение. Она также гораздо более вспыльчива, чем я, достаточно одного взгляда в ее узкие темные глаза, чтобы понять, что она абсолютно не принимает ничьего дерьма. — Что случилось? — Она заходит в комнату, закрывая за собой дверь. Ее взгляд скользит по моему лицу, и я сразу же вижу, что недостаточно хорошо скрыла, что плакала. Я не удивлена, мое лицо кажется опухшим и распухшим. Изабелла всегда быстро улавливала подобные вещи, особенно когда дело касалось меня. — Это…то, что случилось?
Она переводит взгляд на письмо в моей руке указывая на него.
— Что это?
— Ничего. — Я тяжело сглатываю, быстро иду к тумбочке и кладу письмо на место. — Ничего особенного.
— Ты никогда не лгала мне, Елена, и я бы хотела, чтобы ты не начинала сейчас. — Она поджала губы. — Ты знаешь, папа звонил мне. Он сказал, чтобы я позаботилась о тебе. Это было несколько недель назад, когда ты должна была приехать сюда прямо из Мексики. Мы понятия не имели, где ты. Я так волновалась. Если бы не Найл…
— Если бы я могла связаться с тобой, я бы так и сделала. — Я извиняюще смотрю на нее. — Не было никакой возможности…
— Я знаю. Я прошла через нечто подобное, помнишь? — Изабелла выпустила маленький, резкий вздох. — Но если с тобой что-то случилось в Рио, что-то, что тебя беспокоит…
Я не так часто общалась с сестрой с тех пор, как она уехала. Но я не могу представить, что ей нравится думать о том, что случилось с ней, о том, что Диего похитил ее очень похожим образом, почти заставил выйти за него замуж и отправил к укротителю невест, чтобы сломать ее волю для Диего. Если бы не Найл, она могла бы все еще быть дома, запертая в ужасном браке с человеком, ответственным за столько нашей боли. Я тоже была бы там, возможно, на пороге своего собственного брака по расчету. Я бы никогда не встретила Левина. А Изабелла… Ее не было бы здесь, в этом уютном доме, с ее преданным мужем и моей маленькой племянницей.
Я достаточно хорошо знаю Изабеллу, чтобы понять, что она из тех, кто предпочитает смотреть вперед, а не назад. Но я также знаю, что она поймет часть того, через что мне пришлось пройти. Только не думаю, что она поймет Левина.
— Я в порядке. — Я делаю глубокий вдох, пытаясь натянуть на лицо улыбку, но вижу, что она не верит.
— От кого письмо? — Изабелла сужает глаза. — Я не пытаюсь воспитывать тебя, Елена, но когда я прихожу в твою комнату и застаю тебя рыдающей…
— Я не рыдаю…
— Ты рыдала. — Она проходит мимо меня и тянется за письмом. Я пытаюсь преградить ей путь, но она слишком быстра. Я должна была догадаться, что она пойдет на это, Изабелла всегда была немного властной старшей сестрой. Она всегда считала, что знает все лучше всех, и во многих случаях это действительно так, и теперь, когда наши родители велели ей присматривать за мной, я не сомневаюсь, что она примет это слишком близко к сердцу.
Она открывает письмо прежде, чем я успеваю выхватить его у нее. Я вижу, как ее лицо в одно мгновение превращается из обеспокоенного в сердитое, и она смотрит на меня с яростным выражением в острых темных глазах.
— Какого черта, Елена? — Ее кулак сжимается вокруг письма, и мне остается только не выхватить его у нее. Если я это сделаю, оно порвется, а это все, что у меня осталось от него. Одна мысль об этом заставляет меня чувствовать себя такой жалкой, что я не могу этого вынести.
— Что он сделал? — Изабелла поджала губы, побелевшие по краям, и я не уверена, что когда-либо видела свою сестру такой злой. На меня она не злится, не думаю, но, если бы Левин был здесь, она бы налетела на него. По-моему, она злится именно на него.
— Он ничего не сделал…
— Похоже, что сделал! — Изабелла бросает письмо на кровать и скрещивает руки на груди. — Похоже, он воспользовался тобой.
— Это не так! — Я качаю головой, пытаясь придумать, как заставить ее понять. Все мои эмоции расшатаны, разум затуманен. — Я была инициатором большей части этого. Он пытался сказать мне нет, но я настаивала…
Рот Изабеллы кривится.
— Ему почти сорок, — выплевывает она. — Ему следовало бы иметь больше чертова самоконтроля.
— Как и Найлу? — Я бросаю на нее взгляд, и, судя по выражению ее лица, почти жалею, что сказала это. Но я тоже расстроена. — Я знаю, как все было между вами, Изабелла. Я просто взяла страницу из твоей книги и сделала свой собственный выбор…
— Не пытайся перекинуть все на меня. — Изабелла скрестила руки, отражая меня. — Найл не знал, кто я. Левин прекрасно знал, кто ты и в чем заключается его работа. Он должен был защищать тебя, а не… не…
— Трахать меня? — Я услужливо подсказываю, и глаза Изабеллы расширяются.
— Елена…
— Мы попали в авиакатастрофу. Мы застряли на необитаемом пляже. Мы ели чертову змею на барбекю, которую подстрелил Левин, которая чуть не сожрала меня, черт возьми. Мы понятия не имели, сколько проживем, и я не хотела умереть гребаной девственницей! — Я смотрю на Изабеллу, желая, чтобы она поняла. — Ты хочешь сказать, что не сделала бы то же самое?
— Дело не в этом…
— Тогда в чем же?
— Он должен был…
— Что? — Выпалила я, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. — Он должен был остаться? Я очень хотела, чтобы он остался. Но он говорит правду, когда говорит, что сразу дал мне понять, что это было с самого начала. Это я виновата в том, что…
Я не могу закончить предложение. Я не могу выразить словами то, что чувствую к Левину, потому что это слишком больно. Если я произнесу это вслух, это будет слишком реально.
Я не смогу этого вынести, если он уйдет навсегда.
Изабелла резко выдыхает.
— Я вижу, ты расстроена, — говорит она наконец. — Мы можем поговорить об этом позже. Если ты не хочешь завтракать, я могу принести тебе что-нибудь. Просто посиди немного здесь, пока тебе не станет лучше.
Она смотрит на меня, ее зубы беспокоят нижнюю губу, и тут я слышу детский плач, доносящийся откуда-то из дома.
— Мне нужно
