Нагме, потому что я ей ничего не сказал. Ещё не хватало нагрузить её комплексом. Уж я-то знаю, как это давит.
* * *
Отчаявшись получить аудиенцию у Императора, мы вернулись из дворца в графство. Через неделю Мейсер впервые поднял вопрос о признании проекта провалившимся.
— У нас есть наработанные решения для таких ситуаций, — вещал он на собрании, — и вы их знаете.
Я не знаю, но остальные кивают. Лица их при этом не выглядят счастливыми, так что решения эти, надо полагать, не самые приятные.
— Однако, — продолжает он, — мы в самом начале второй фазы, вложения пока не критичны, мы можем позволить себе просто списать их и переключиться на другой проект.
— Да, — соглашается с ним Джулиана, — издержки продолжения проекта могут превысить потери от его закрытия
— И что это за решения такие, интересно знать? — тихо спрашиваю я у Слона.
— Ну, — так же тихо отвечает он, — можно закончить то, что ты не дал провернуть тем бомбистам. И перезаключить договор с наследником.
— Это с братом Перидоровским?
— Ну дык. Его с самого начали учитывали как резервную фигуру.
— То есть они всерьёз рассматривают вариант грохнуть Перидора?
— Почему нет? Инвестиции надо отбивать. Онли бизнес.
Большинство акционеров с правом решающего голоса (мы в их число не входим) склонялось к тому, что оно того не стоит. Смена заказчика на этом этапе не окупится, лучше списать убытки и перекинуть ресурсы на другой проект, благо есть кандидаты.
— А что будет с этим срезом? — спросил я.
— В каком смысле? — удивился Мейсер.
— Например, мы провели вакцинацию от Красного Мора, так?
— Да, на сегодня охвачено более семидесяти трёх процентов, — подтвердил он.
— Это вызовет… как бишь её… гиперпопуляцию. Под неё созданы все эти «михайловские» заведения, заложен потенциал образования и трудоустройства — и тут мы такие: «Всем спасибо, все свободны». Но дети-то эти никуда не делись. А значит, будет голод, кризис и всё такое?
— Скорее всего, — кивнул Мейсер, — приятно видеть, что вы повышаете свой образовательный уровень, вникая в суть работы, а не ограничиваетесь своей зоной ответственности.
— Я как раз про ответственность речь и веду. Получается, что эти дети, по большей части, погибнут от голода. И это будет на нашей совести.
— Посмотрите на это иначе: без вакцинации они бы умерли от Красного Мора.
— Это был бы естественный ход вещей. А голод будет следствием нашего вмешательства.
— Любое наше вмешательство приводит к жертвам. Так же, как и невмешательство. Поэтому рассматривать нашу деятельность в бытовых этических категориях невозможно, — отрезал Мейсер. — Однажды вы к этому привыкнете.
— Надеюсь, что нет, — сказал я мрачно. — А почему нельзя, ну… Загрузиться с предыдущего сохранения? Зачем-то же Нагма рисует эти портреты?
— Вы себе даже не представляете, насколько это сложное, затратное и травматичное мероприятие, — качает головой Теконис. — Мы при этом отламываем целую ветвь фрактала, сотрясая сами основы Мультиверсума и привлекая к себе внимание таких сил, которые вовсе не хочется тут видеть.
— Тогда зачем мы вообще их делаем? Ну, реперные точки?
— Они не для того, чтобы спасать мир и заказчика, — пояснил Мейсер. — Миров и заказчиков много. Они для того, чтобы спасать нас.
Не то чтобы я своими аргументами заставил кого-то задуматься, но мнения разошлись, и решение принято не было. А на следующий день приехал Перидор.
* * *
Его Императорское Величество примчалось верхами в сопровождении всего лишь пятёрки усталых гвардейцев на взмыленных лошадях. Похоже, они скакали всю дорогу без отдыха, преодолев путь за день, и очень сильно умотались. Принцесса Катрин, болтавшаяся в седле одного из сопровождающих, была едва жива.
— Что вы делаете с ребёнком! — наорала на спешивающееся величество моя бесстрашная дочь. — Она же маленькая!
Перидор её проигнорировал, направившись к дверям моего замка. Меня, растерянно пробормотавшего протокольное: «Счастлив приветствовать…» — он проигнорировал тоже. Я не обиделся, а быстро подхватил падающую с седла девочку.
— Мой паладин…
— Моя принцесса! Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно, мой паладин. Но не сердитесь на отца, я настояла на том, что должна ехать.
Тут нет женских брюк для верховой езды, зато есть женские сёдла, с посадкой на бок, которые, на мой взгляд, обязаны приводить к компрессионным переломам позвоночника при попытке усидеть в них сколько-нибудь долго. Но Катрин вообще ехала в платье впереди седла, подложив коврик. Попа её — сплошной синяк, кожа на ногах покрыта раздражением от едкого лошадиного пота, но ничего такого, от чего не помогли бы ванна, покой и немного детского крема.
— Но зачем, принцесса?
— Таков мой долг. Я заменю отцу Биринта.
— Ну ты даёшь, Катюха, — растерянно качает головой Нагма. — А чего это ему так приспичило-то?
— Война, — тихо сказала Катрин.
* * *
— Нет, я не безумец, — жёстко говорит Перидор.
Выглядит он, кстати, именно так — даже не переоделся с дороги, весь серый от пыли и воняет, как дохлая ломовая лошадь. Немедленно потребовал всех к себе. Меня, наверное, в число этих «всех» не включали, но я пришёл как принимающая сторона, — в конце концов, это пока ещё мой замок, — и никто меня, разумеется, не гонит.
— Я прекрасно понимаю, что объявлять войну Багратии прямо сейчас — самоубийство. Что бы там ни докладывали мои маршалы, мы в лучшем случае можем измотать их в обороне, если они нападут сами.
— Армия Меровии определённо не готова к активной кампании, — подтверждает генерал Корц. — Точнее, ни к какой не готова. Я бы это и армией не назвал…
— Тем не менее, — продолжает Император, — я не намерен закрывать глаза на их участие в убийстве моей семьи. Вам следует немедленно заняться приготовлениями к войне. Мне нужна армия, которая сметёт Багратию с карты мира. И она нужна мне быстро! Ваши планы рассчитаны на годы, но меня это больше не устраивает!
— Это будет, — осторожно говорит Мейсер, — травматично для страны. Если действовать по плану, Багратия сама падёт к вашим ногам.
— Когда? Через тридцать лет? Я ведь могу и не дожить! В следующий раз вашего доктора может рядом и не оказаться!
Кажется, это было самое близкое к благодарности,
