звёздами. Не медийными, разумеется, иначе бы широкий преступный мир знал бы их в лицо, и никакие дела не удавалось бы им расследовать. Но что касается профессиональный кругов, то там о них ходили настоящие легенды, одна другой краше, одна другой круче, одна другой невероятней. Рэй сказал так, Вальтер сказал эдак, Вальтер сделал так, Рэй сделал эдак, Рей и Вальтер сказали и сделали так и эдак – и от очередного негодяя, отправленного за решётку, общество стало справедливей и безопасней. И в этой связи, естественно, что вокруг них сформировалась целая армия завистливых сослуживцев. Чёрных и белых. А куда ж без них родимых? Где есть успех, там всегда есть как злопыхатели, так и идолопоклонники. И чёрные завистники, надо сказать, нравились им намного больше. Ведь тот, кто бесится в бессильной перед тобой злобе вызывает у тебя куда более сильное чувство собственного превосходства, чем порой омерзительное слюнепускания фанатов.
Но грех тщеславия, чьи зёрна упали в хорошо удобренную почву, поразил их не хуже, чем звёздная болезнь податливых на публичное обожание знаменитостей. Слаб человек, слаб. По образу и подобию Божию создан он внешне, телом, головой, руками да ногами. А глянешь в душу, и кажется, что душу Богоподобную вложить в человека Всевышний позабыл наверное.
Словом, возгордились они до того, что стали считать себя самыми умными, самыми сильными, самыми удачливыми, неуязвимыми и непогрешимыми. Что называется море по колено, горы по плечо. Раскрыть любое дело, что два пальца… Ну и так далее в том же духе.
И вот на пике своего тщеславия решили они вознаградить себя походом в бордель на полученную накануне премию за раскрытие очередного посильного только им преступления. Всё бы ничего. Не руками же наяривать холостым да не женатым. Особенно, если есть где женщиной разжиться. Да только отправились они на блуд в служебное время.
Вошли они, значит, в бордель, и в это время в оставленной на улице машине запипикала рация. Заказали они демонстрацию девочек, а рация в машине пипикала. Выбрали они из ряда выстроившихся девочек таких, при виде которых начинало шевеление внизу живота, а рация в машине всё ещё пикала. Бухали они с выбранными девками и нюхали кокс, чтоб усилить сексуальное наслаждение, а рация в машине пикала и пикала. Ублажались они с девками всеми возможными и невозможными способами, а рация в машине пикала и пикала, пикала и пикала. Не допипикалась она до них, короче.
– Козлы грёбаные!– бесновался потом шеф полиции перед вызванными к нему на ковёр Реем и Вальтером.– На галерах сгною, к чертям собачьим!
На галерах гноил он всех проштрафифшихся. Прочитал где-то, а может по телику в какой-нибудь исторической передаче узнал, что в древнем Риме вторым по степени суровости наказанием после смертной казни было гноение на галерах, и с тех пор гноил любого и всякий раз, когда для этого появлялся мало-мальский повод. Ну а что? Древние ж не дураки. Живота лишали только самых отъявленных нарушителей закона, чтоб другим не повадно было. А прочих, которые в общем-то тоже заслуживали ока за ока отправляли на медленную казнь гребцами галерными, приносить, так с казать, общественную пользу. Ну и шеф туда же. На галеры. И столько раз он отправлял на галеры своих нерадивых подчинённых, что снабдил бы ими, наверное, оба враждебных друг другу флота: и Римский, и Греческий.
– Я ж видел по маячку в вашей машине, что вы гады такие были в двух кварталах от банка с налётчиками,– не унимался шеф.– Вам ещё повезло, что без жертв обошлось и без вас, дегенератов справились. Не то бы я вас…
Что «Не то бы он их…» шеф не досказал. Наверное забыл как именно страшнее гноения на галерах в древности могли ещё наказать страшно виноватых. Но явно нечто суровее галер он и имел ввиду. Не смягчением же наказания грозятся да на место ставят.
– Шеф,– вступился за их с напарником Рей МакФарли,– мы, конечно, облажались. Но признаемся честно: спецов лучше нас, во всём городе нету.
– На галеры! На галеры! На галеры!– вопил шеф, багровея от такой наглости зарвавшихся подчинённых и топая ногами, как дитё малое, требующее ему в магазине машинку там или куклу, в зависимости от того, какого дитё пола.
И отправились Рей с Вальтером на галеры. Штрафы выписывать значит. За неправильно припаркованную машину, за переход улицы в неположенном месте, за превышение скорости, за не в урну брошенный бычок. И прочая хрень в том же духе. Какая работа, такая и хрень. Нет, работа у них, конечно, была хорошая, потому как общественно полезная. Но если тебя разжаловывают в рядовые, гордится тут нечем, а есть чем печалиться по утраченному более высокому статусу.
Экс-детективы со временем, наверняка бы, привыкли к своему положению и даже стали бы считать, что несут не менее важную миссию, чем раньше. Вот только не давали им перестроиться их коллеги по службе. Фанаты не давали выражением своего сочувствия, отчего Рэй и Вальтер чувствовали себя какими-то убогими. А чёрные завистники то и дело задавали им с серьёзным видом и дулей в кармане вопрос: «Ну, хвалитесь сколько вы за сегодня раскрыли преступлений о неправильно припаркованных машинах?» Вроде бы нечего жаловаться, в вопросе и пол словечка нецензурного не произносилось. Но как звучит: «Преступление о неправильно припаркованных машинах!» Звучит до того унизительно, что и никакой нецензурщины не надо.
В общем смириться со своим падением у них никак не получалось, и не важно хотели они этого или нет. А ноющая боль, которая поначалу не доставляет особенных неудобств, если она никак не прекращается, в конце концов приводит к мысли, что против неё надо непременно принять какое-нибудь обезболивающее.
И вот сегодня Рэй наблюдал через ветровое стекло, как его напарник выписывает очередной штраф за неправильную парковку, и его вдруг взяла такая тоска, что будь он волком, а в небе полная луна, завыл бы душераздирающе, перепугав всё живое в окрестностях. Поэтому когда Вальтер, подложив под дворник кроссовера штрафной квиток, вернулся в полицейскую машину Рэй спросил его безо всяких политесов просто и прямолинейно:
– Вальт, скажи вот честно: тебе не надоело со штрафами париться?
– А что поделать?– ответил тот голосом безысходности.– Сами обделались, сами и штаны стираем.
– По мне так мы настирали штанов на десять грехов вперёд.
– Предлагаешь опять по девкам прошвырнуться?
– Предлагаю вернуть своё положение в полиции и с ним, само собой, уважение и самоуважение.
– Ага, завалимся к шефу и заявим: Мы столько штанов отстирали, что пора
