в себе и своей красоте Эйприл), отвечали ей взаимностью, однако Дэймон стал досадным исключением. Поначалу девушка думала, что он лишь набивает себе цену. Играет с ней, желая пробудить еще больший интерес — некоторые именно так и поступали, поняв, что Эйприл привлекают сложности.
Но нет, заинтересовать Дэймона с наскока у нее не получилось. Тогда Эйприл поутихла, занявшись тем, что выходило у нее лучшего всего прочего — сплетнями. И делала она это не из-за обиды, или зависти. Какая зависть, если парни Анжелы автоматически попадали в раздел «неудачники» в ее воображаемом списке? Нет, она делала это только потому, что ей нравилось это делать.
Когда Крис вдруг изменился, это привлекло ее внимание. Но не настолько, чтобы переходить к каким-то действиям, или всерьез заинтересоваться им. Нет, может он и стал более крутым, но по-прежнему оставался бывшим Анжелы, к тому же, безнадежно и безответно в нее влюбленным (а на такие дела у Эйприл был поистине собачий нюх).
И тем удивительнее стало то, что он поцеловал ее.
Поначалу это возмутило Эйприл, но после поцелуй понравился ей куда больше, чем она могла бы в этом признаться — он был таким, какого она хотела бы.
Наглым, возбуждающим и опасным. Именно опасным — губы Криса словно затягивали девушку в мрачный водоворот тьмы, откуда не было выхода. Но и это нравилось Эйприл.
Ей хотелось повторять поцелуй снова и снова, погружаясь в заманчивую бездну все глубже и глубже. А случившееся между ними позднее не испортило впечатления, а напротив, лишь укрепило это желание, ведь в постели Таннер оказался просто невероятен.
Впрочем, любовь Криса к Анжеле никуда не делась, и это несколько путало Эйприл. Она не понимала, делал ли Крис то, что делал из-за желания, либо все это было банальной местью Анжеле.
Эйприл не хотела стать орудием мести, но и отпускать Криса она сейчас не желала. Даже несмотря на его чувства к Анжеле.
— Думаю, все же вместе, — после молчания, уверено проговорила Эйприл. — Давай назовем это свободными отношениями. Я не она, мне не нужны сказки о любви. Просто будем друг другу полезны.
— Отлично, — без эмоций проговорил Крис. — Тогда давай снова займемся тем, чем обычно занимаются люди, которые вместе, состоят в свободных отношениях и полезны друг другу.
И он привлек ее к себе, а после поцеловал, вновь погружая в мучительно-приятный темный водоворот, из которого Эйприл не хотелось выбираться.
А, плевать. Какая разница, что на самом деле чувствует Крис, если она может просто им воспользоваться? Допускать его рядом, пока ей приятно, и бросить, едва он ей наскучит. Почему бы и нет?
Думая об этом, Эйприл приободрилась, не желая признаваться даже самой себе в том, что поцелуи Криса действовали на нее слишком уж притягательно. Она словно попала в ловушку, оказавшись привязанной к нему, и уже не смогла бы отпустить его просто так. Не смогла бы и не захотела.
— Знаешь, — кусая нижнюю губу, сказала Эйприл позднее, когда они ехали в школу. — Я думаю, нам не стоит афишировать то, что между нами.
Крис лишь пожал плечами. Ему было все равно. Главное, чтобы Эйприл оставалась рядом, избавляя его от тьмы.
— Если ты хочешь сохранить это в тайне, — сказал Таннер, остановив машину в квартале от учебного заведения. — То я все же попрошу тебя об ответной услуге. Будь добра, оставь Анжелу в покое.
Эйприл фыркнула и захлопнула за собой дверь. Но просьбу выполнила. Так начались их странные, ни на что не похожие отношения.
* * *
Достоин ли любви падший ангел?
Крис не знал насчет остальных, но сам он точно не заслуживал ничего подобного. С каждым днем тьма подступала все ближе к его сознанию.
С каждым днем в нем оставалось все меньше света.
И с каждым днем он все больше нуждался в Эйприл.
Парадокс.
Продолжая любить Анжелу, он с удовольствием целовал и обнимал другую девушку. Но, хотя тьма и покидала его после таких поцелуев, с каждым днем она возвращалась все быстрее.
Анжела.
Рыжие кудри, бледная кожа, веснушки — все это он знал до последней черты, все это мог представить с закрытыми глазами.
И все это он был вынужден оставить.
Ему хватало сил, чтобы больше не подходить к ней, а едва становилось хуже, как он находил Эйприл и целовал ее.
И все же Анжела не желала держаться подальше, хотя он сделал все возможное для этого.
Вопреки желанию Эйприл «не афишировать», слухи об их парочке быстро расползлись по школе. Еще бы, ведь едва они оставались наедине, как тут же кидались друг на друга, словно сумасшедшие. И когда Анжела случайно оказалась рядом, Крис счел это хорошей возможностью открыть правду, оставшись не при делах.
Хотя даже небесам неведомо, чего ему стоило перетерпеть всплеск ее эмоций и не выдать себя.
Но Анжела сама пришла к нему, разрушив хрупкое самообладание.
Сама.
Неужели она не понимала, насколько больно ему делает?
Впрочем, зная Анжелу, Крис был уверен, что она хотела, как лучше.
И если бы не Эйприл, оставшаяся в его комнате, в тот день он вряд ли смог бы себя сдержать и не натворить глупостей.
Эйприл. Кто бы знал, что за близость с ней он будет цепляться, как утопающий за соломинку.
— Анжела? — безошибочно определила девушка, едва Крис вернулся.
— Анжела, — кивнул Таннер, вновь не видя смысла что-то скрывать. — Пытается быть мне другом. Но тебе не о чем волноваться. Я уже говорил, что с ней покончено.
— Я и не волнуюсь, — фыркнула Эйприл, впрочем, не слишком уверено.
— Вот и хорошо, — усмехнулся Крис, притягивая девушку к себе.
Ему нужно было выплеснуть скопившуюся в нем тьму.
Эйприл…
Удивительно, но Крису было хорошо с ней. Их отношения, похожие на зависимость, с каждым днем приносили Таннеру все больше удовольствия. И он не мог бы сказать, что дело было именно в поведении Эйприл, ее привлекательности, или их совместимости.
Она не изменилась рядом с ним, не стала более доброй, или мягкой. Не стала больше похожей на Анжелу.
А вот он менялся.
После падения эмоции Криса стали слишком полными. То, что раньше он даже не чувствовал, теперь захлестывало его, накрывало с головой. И находило отклик в Эйприл.
Эйприл осталась прежней — стервозной, отчасти злой, слишком самоуверенной и чрезмерно эгоистичной, без намека на жертвенность, присущую Анжеле. Но теперь ее шутки не казались ему таким жестокими, как прежде. Ее поведение больше не вызывало неприязнь, а поступки — осуждения. Теперь он был ей под
