– Ответ неправильный! – покачал головой Локи. – Потому что ей необходимо, чтобы её ручки оставались чистенькими! И чтобы, не дай котёл, ни одна ниточка не привела кое-кого ни к ней настоящей, ни к той под личиной, кого она скрывается. А теперь угадай с трёх раз, кто есть этот кое-кто?
– Элана, что ли? – скептически сморщившись, предположил светловолосый.
– Пффф! Разумеется, нет, Бранди! – фыркнул Локи. – Ей нужны чистенькие ручки в глазах Александра Каролинга, опекуна нашей незабвенной и вожделенной цели!
– Не может быть… – выдохнул Асбранд, да так и застыл с открытым ртом в недоумении. – Опекун? Избранный? Тот самый избранный, который способен убить Сурта? Не может быть… – словно флигель при сильном ветре крутил головой опальный конгрессмен Джюнхейма. – Он же смертный! Уж я в таких вещах разбираюсь! Он весьма могущественен, я не спорю, но, тем не менее, он всё равно смертный! Смертнее не бывает! А смертный априори не способен убить бессмертного! Это же нонсенс! Разве нет?!
– Конкретно мне, искренне и пламенно плевать на то способен ли этот так называемый избранный убить Сурта или не способен! – закатив глаза, равнодушным тоном констатировал Локи. – Но вот Хель на это не плевать. А значит не плевать и на избранного. Ты понимаешь, к чему я клоню? – хитро блеснув глазами, поинтересовался Хведрунг у своего собеседника.
– О да-аааам, – задумчиво протянув свой ответ, тяжело вздохнул Асбранд. – Я понимаю, – закивал он головой. – Как и понимаю то, что ты только что усложнил уже и так невыполнимую задачу, если, конечно, я правильно понял, к чему ты клонишь.
– За кого ты меня принимаешь? – подмигнул ему Локи. – Ты что забыл, мой друг, с кем имеешь дело? Я тот, кто способен найти лазейку даже там, где её нет. Но в этот раз признаюсь, мне даже и искать не пришлось. Однако пришлось подождать, так как задача, которую я перед нами только что поставил, действительно является невыполнимой для нас. Вот только невыполнимой она для нас является не все дни в году, а только триста шестьдесят четыре, или в високосный год даже триста шестьдесят пять дней в году. Но тридцать первого октября, с момента наступления заката и до момента наступления рассвета, когда граница, разделяющая наш мир и мир смертных, превращается практически в сито, причём в сито с очень большими отверстиями – эта задача для нас превращается в почти пустяковую! – Локи многозначительно посмотрел на своего друга.
Асбранд посмотрел на друга озаренный пониманием. – Хэллоуин, – закивал он головой, подобно болванчику, довольно улыбаясь. – Ты предлагаешь расставить ловушку на избранного в Хэллоуин… – продолжая одобрительно кивать, то ли констатировал, то ли уточнил он.
– Использовав девчонку в качестве приманки, – широко улыбнулся другу Локи, кивая головой ему в такт.
– Ух ты! Как сочно и насыщенно получится! – поцеловал кончики своих пальцев Асбранд, нарочито смачно и громко при этом чмокнув. – Одним выстрелом двух зайцев!
– Трёх зайцев, если считать Её благое Величество, – многозначительно подмигнул ему бог вероломства. – Или даже четырёх, учитывая урок хорошего тона, который я преподам Хель, научив ее, никогда впредь не переходить мне дорогу.
[1] Муспельхейм — в германо-скандинавской мифологии: один из девяти миров, огненное царство, которым правит огненный великан Сурт.
[2] Хельхейм – столица Нифльхейма. Нифльхейм – в германо-скандинавской мифологии один из девяти миров вселенной, земля льдов и туманов. В сказаниях говорится, что Нифльхейм находился к северу от бездны Гиннунгагап. А к югу от бездны располагался Муспельхейм.
Глава 1
Комнату наполняла чувственная, соответствующая атмосфере, музыка: сочные басы, сдержанные ударные, проникновенный, воспевающий о своих любовных фантазиях голос певца. На журнальном столике бутылка шампанского в ведерке со льдом. Розы. Свет приглушен.
«Вечер обещает быть очень и очень приятным», – оценил свои перспективы на ближайшее будущее Александр Каролинг и ответил на призывную улыбку своей гостьи, потрясающе красивой брюнетки одетой исключительно в белоснежное кружевное бельё, белизну коего, в данный момент, самым выгодным образом оттенял чёрный кожаный диван его гостиной, на котором красавица полувозлежала в весьма провокационной позе.
– За самую красивую в мире женщину! – с восхищением и предвкушением во взгляде произнёс он и, отсалютовав брюнетке своим бокалом, пригубил шампанского.
В ответ гостья одарила гостеприимного и галантного хозяина квартиры ослепительной улыбкой и томным взглядом из полуопущенных ресниц. – Услышать такой комплимент от тебя, – одобрительный взгляд женщины скользнул по сильной и гибкой фигуре высокого в меру мускулистого мужчины, – это дорогого стоит, – кокетливо изрекла она, откровенно залюбовавшись лицом этого великолепного образчика мужской красоты, за которым, и Женевьера Корнаул это точно знала, женщины бегали табунами.
После чего, отсалютовав, женщина пригубила из бокала. Затем грациозным, исполненным чувственности, движением поставила бокал с шампанским на придиванную тумбочку и поманила златоволосого Аполлона к себе пальчиком…
Однако Аполлон её удивил, вместо того, чтобы поспешить к ней, на ходу срывая с себя одежду, он вдруг разорвал с женщиной, до сей пор неотрывно поддерживаемый, зрительный контакт и окинул гостиную ищущим взглядом.
«Адский котёл! Откуда это не дающее мне покоя чувство, словно я забыл о чём-то чрезвычайно важном? – раздраженно размышлял Александр.
Несмотря на свою способность видеть варианты будущего, он не относился к чувствительным или тревожным людям. Наоборот, способность предвидеть будущее делала его очень уверенным в завтрашнем дне человеком. Он мог бы просмотреть варианты будущего и сейчас. Если бы не ливень. И если бы он не был так основательно занят…
«Всё очень и очень несвоевременно!», – досадовал Александр.
Ведь, чтобы сейчас лицезреть вот эту красотку в одном белье ему пришлось прилично потрудиться. Настолько прилично, что он даже в какой-то момент действительно поверил в то, что Женевьера Корнаул не играет в «неприступную крепость», а истинно ею является. И от этого, несмотря на то, что сегодня, когда она сама позвонила ему и практически напросилась в гости, он понял, что его всё-таки просто раззадоривали, доводя до кондиции. Тем не менее, и осада и то, что крепость ему сама сдалась, вызвали в нём в равной степени приятные ощущения.
«Или всё-таки не в равной степени? Неужели меня беспокоит то, что дичью, в конечном счёте, оказался я, а Женевьера – охотником?» – озадачился Алекс, отпив ещё глоток шампанского и сделав ещё один шаг навстречу женщине, уже начавшей проявлять не только заметное нетерпение, но и искренне недоумевать.
Однако едва он сделал шаг вперед, как за его спиной утихший было дождь, разбушевался с новой силой и неистово заколотил по стеклу окна. Заколотил с такой силой, на которую был способен только град. Очень крупный град. Александр не удержался и посмотрел на окно, чтобы подтвердить свою догадку. Однако был ли это град он так и не смог рассмотреть. В пространстве между не до конца задёрнутых бархатных штор, ослепив его, словно громадное огненное дерево, вспыхнула яркая молния. Алекс дёрнулся было к шторам, чтобы сдвинуть их до конца, но передумал. «Если я продолжу в том же духе, – остановил он себя, – то Вьера решит, что я смущаюсь по техническим причинам…». Эта мысль, да и сама вероятность того, что его либидо может оказаться не на достаточной высоте, показалась ему настолько нелепой, что он не удержался и усмехнулся. Точнее, не усмехнулся, потому что не мог позволить себе такого неуважения к своей гостье, а…
