овладела умами, что Горькому на торжественном заседании Академии наук приходилось доказывать, обращаясь к рабочим, что люди, на которых — галстуки и воротники, вовсе не являются какими то злыми выродками жизни, грабителями и насильниками по отношению к рабочему населению, но, что, наоборот, их мозговая работа приносит великую пользу и служит на благо и процветание всего лучшего в человечестве.
Но не только по отношению к людям умственного труда, но и вообще можно сказать, что деление на друга и врага, которое делается теперь рабочим человеком, совершенно не соответствует действительности.
Ведь в синодике нашей революции и нашей истории литературы есть целый ряд подвижников, общественного движения и народного блага, которые выходили из родовитых дворянских семей и тем не менее жертвовали всем для народа. Есть выходцы из купеческих, промышленных, духовных и иных семей, которые никогда не думали о том, интересы какого класса должны они защищать, а выступали просто в защиту справедливости и человеческого права.
Ведь суть совсем не в том, что именно дворянина или именно купца, или именно крестьянина необходимо всячески защищать и всячески поддерживать и оберегать, как самую лучшую и высшую породу человечества. Дело вообще в справедливости и в общих человеческих правах. Так как права крестьянина и рабочего, как человека, были нарушены, то совесть и разум великих писателей и вождей литературы и общественности вопияли против притеснений и оков, надетых на человека, и они шли разбивать эти оковы.
И они шли бы в защиту кого угодно, имея в виду только одно, что — человек унижен, что человек лишен естественных своих прав.
Вот что хорошенько надо понять и усвоить себе рабочим, вокруг которых образовался теперь такой хор социал-демократической печати и демагогии, что у представителей их может, действительно, закружиться голова. Ведь этому классу — победителей теперь поют такую хвалу, возносят его на такую высоту сравнительно с другими классами населениями, как будто вся соль земли, весь цвет человечества выразился только и только в одном рабочем населении.
Но ведь рабочие люди не так глупы и прекрасно поймут, что у них, как и у всех, получивших некоторое господство и силу, появились свои искренние или неискренние льстецы, которые кадят им фимиам и, увеличивая значение рабочего класса, тем самым подчеркивают и свое, как руководителей и вождей этого рабочего класса.
Рабочие поймут, что для них жертвовали, за них боролись, сидели в тюрьмах и шли на баррикады не потому, что они и в самом деле — соль земли, а потому, что в их лице был задавлен и закован человек, во имя которого и вопияла совесть лучших людей в стране.
Надо уразуметь именно эту великую истину человечности. Тогда прекратится бессмысленная и дикая вражда класса к классу, как будто человек, с его умом, совестью и душой, умещается, как курица в курятнике, в пределах одного класса. И как будто нет ничего высшего, что может уравнить и сблизить людей противоположных классов.
Примеры — декабристов, народовольцев и революционеров из аристократических, купеческих и духовных семей определенно уж говорят о том, что самое понятие классовой разъединенности очень зыбкое и поверхностное. И что прежде всего— человек, а потом уже класс и сословие и все прочее.
Революция именно для того и совершалась, что бы раскабалить нас от всех этих старых суеверий и поставить на высоту чистое понятие человека, живого, свободного и нарушающего все границы своего классового, имущественного и бытового положения.
III.
Каждый из нас мог воочию убедиться, что бессмысленная вражда к интеллигенции получила свое начало от каких то лозунгов, которые бросались рабочей толпе, от каких то не один раз делавшихся внушений, которые в конце концов и создали в уме простого рабочего человека представление, наивное формулируемое следующим образом:
Есть интеллигенты, «которые за нас» и есть «интеллигенты, которые против нас». При чем — «за нас» — это значит ограничивать свою роль руководителя народных масс возбуждением в них материальной алчности и безграничным повышением требований, не считаясь ни с каким положением вещей в стране. —«Против же нас» — это значит не льстить народу, не поддакивать разбушевавшимся алчным и разрушительным стихиям, а наоборот, возражать и идти наперекор грубым инстинктам захвата и насилия. Словом — не быть демагогом значит быть — «против нас».
И по немногу, по немногу стала расти и все более обозначаться в России рознь между двумя классами населения, прежде кровно связанными. — В одну кучу «буржуазии» стали валить все, что есть в стране и подлинно эгоистически-хищнического, мародерского, и тот элемент промышленности, который вносит в дело развития промышленных сил страны талант, культурность, инициативу, умение, способности личности, и наконец представителей умственного труда, которые по образу жизни, манере одеваться и держать себя не отличаются от культурных представителей промышленности.
И благодаря этому в толпу «буржуев» мало по малу попали и Милюков, и Некрасов, и вслед затем Керенский, а потом уже и Церетели и Скобелев.
Для человека мало мальски сознательного и умеющего разбираться в сущности обозначений и понятий ясно, что «буржуа» — кличка, всецело относящаяся лишь к речь из представителей или торговли, или капитала или даже просто из мало-имущих обывателей, которые все содержание жизни и весь интерес в ней и все цели ее и все направление жизни определяют исключительно материальными интересами, жалованиями, скоплением и пр.
Буржуа тот, кто живет только мечтой денег и внешних ценностей. Буржуа тот, кто вне денег и вне материальных благ ничего не знает в жизни. Буржуа тот, кто сделал себе из благ материальных идола, бога, сотворил себе религию и молится этому богу наживы и сытой удовлетворенности.
В этом смысле, конечно, нельзя назвать буржуем того, кто все содержание жизни отдал науке, политике, благу народа, литературе или искусству, словом, — ограничил самого себя в целях внешних и подчинил себя и свою жизнь целям не личным, а общим. И предавшийся науке Милюков, и деятель социализма и еще, более революции Керенский, и всю жизнь отдавший социологической мысли Плеханов, — все; они прежде всего характеризуются не внешними признаками, и даже не коренными чертами их миросозерцания, а основным содержанием их жизни, бескорыстным трудом и бескорыстными интересами, направленными к общему благу и общей истине.
Конечно, есть различные оттенки их государственных взглядов, и в этом смысле заботы Милюкова о Великой России можно назвать империалистическими и можно бороться с этими взглядами во имя первенства иных принципов не империалистической и не захватной политики. Но по существу, Милюков, как и каждый деятель истинной культуры, работающий не исключительно в «свой карман и в
