class="p1">— Через 4 месяца их счет опустеет, доктор. Что тогда будет с мальчиком? — спросила медсестра.
Этот разговор о себе Константин случайно подслушал месяц назад, остановив свою коляску до поворота в коридор, где находился кабинет главного врача.
— Не будем лишний раз забивать голову, — безразлично произнес доктор. — Возможно, ничего и не придется решать. Он в последнее время стал очень сильно сдавать.
— Понятно.
С того времени прошло несколько недель, и Константин успел всё основательно обдумать и принять нелёгкое решение. Он был готов к операции.
Она была очень сложной и обещала результат только 50 на 50. То есть она должна была или спасти Константина или убить его. Он давно бы сделал её, но мама была против рисковать жизнью любимого сына. И настаивала на более безопасных методах лечения, а, как говорится, без риска не выпьешь шампанского. Вот и Константин продолжал безрезультатно лечиться и страдать. Теперь Константин остался один и мог сам решить свою судьбу.
Но процентуру ему оглашали, когда он был ещё не так плох и мог без особых проблем ходить. Так что в нынешнем состоянии у Константина, как он предполагал, имелось лишь максимум процентов 30 на выживание после операции. Но он решился и чувствовал некоторое облегчение от мысли, что скоро этот ужас закончиться.
Константин понимал, что с какой-то стороны подводит маму, но выбора особого не было. Через несколько месяцев его, вероятнее всего, отправят обратно из этой клиники в какую-то захудалую государственную с палатами, стены которых покрыты многолетней плесенью, если, конечно, болезнь не убьёт его раньше, как предполагал главный врач. Да и потом Константину в голову запало одно стихотворение, где говорится, что если жизнь прижала то, ты к чёрту в зубы лезь, но не сдавайся. Сейчас его точно прижала жизнь, да так, что не вздохнуть.
— Вы уверены? — спросил хирург.
— Да.
Последнее, что он помнил — это как ему сделали два укола, и он медленно начал засыпать. Поехали.
«Да, возможно, это всё, но я, по крайней мере, боролся до самого конца. И сейчас я даю свой последний бой», — подумал Константин, прежде чем глаза окончательно слиплись.
Казалось, прошло мгновение, и он каким-то непонятным образом почувствовал, что умирает. Он летел вперёд. Последней его мыслью было: жаль, не получилось побороться с несправедливостью и людьми её распространяющими, вроде того негодяя, сбившего его маму, подкупного следователя, отца, заранее похоронившего сына, и врачей, которым неважно ребенок ты или нет, плати за лечение или проваливай.
Вдруг что-то вырвало его из туннеля, и он полетел налево. Он забеспокоился, чувствуя, что теряет легкость и невесомость.
Вначале он услышал голос парня. Прошло ещё несколько секунд, и он увидел со стороны, откуда-то сверху, юношу чуть старше его. Короткая копна блондинистых волос, ровно торчащих вверх, прямой треугольный нос и высокий лоб. Глаза его были сомкнуты.
Он сидел на коленях со сложенными на них руками и что-то без устали быстро шептал на незнакомом Константину языке. Понять он ни слова не мог, но почувствовал притягательную энергетику слов.
Это была небольшая комната с алтарём, расписанным иероглифами. Перед ним в двух белых керамических блюдцах была разлита вода. А сбоку от молящегося стояла высокая фарфоровая ваза с длинным прямым растением с тремя узкими листками.
«Чего?» — подумал Константин.
— Кто здесь? — сказал парень, сидевший на коленях, раскрыв миндалевидные глаза и повернув голову.
Дальше произошло ещё более необъяснимое. Константин снова начал чувствовать своё тело. Видимо, он начал просыпаться от этого забавного сна.
Глава 2
— Внимательнее, Акира!
Удар мечом последовал справа. Константин легко отбил его кинжалом в левой руке. Он несколько раз моргнул, пытаясь привыкнуть к яркому свету, и почти пропустил следующий выпад противника.
— Постой! — крикнул Константин, но это был не его голос и язык.
Он вытянул вперед руки с двумя кинжалами, раскрыв все пальцы, кроме указательного и большого. Усатый человек с волосами собранными на затылке в конский хвост вышел из боевой стойки и опустил меч.
— Да что с тобой не так, Акира! Твоя концентрация хуже обычного в несколько раз, — сказал инструктор.
— Всё в порядке, — ответил Акира, — что-то голова разболелась.
А про себя он подумал: «Действительно, мне нужно тренироваться, времени осталось не так много. И люди смотрят».
Он находился в большом зале с арочным потолком с изогнутыми стрелой деревянными балками. До высшей точки потолка было метров десять, не меньше. Такие же высокие окна пропускали огромное количество света, что тени трех десятков тренирующихся и их инструкторов с трудом отличались на обшарпанном паркете. Некоторые из них остановили свои бои и смотрели на них.
— Продолжим? — спросил человек с конским хвостом.
— Да, конечно.
— Тогда в стойку, — скомандовал инструктор и направил остриё чуть изогнутого меча на Акиру, а рукоять держал справа на уровне головы.
Пошел обычный тренировочный бой. Усатый атаковал с обеих сторон, а Акира отбивался двумя кинжалами. Это были скорее два коротких меча, сантиметров 45 от острия к навершию. Они были легки, но из-за того, что каждым из них нужно было управлять только одной рукой, создавались проблемы с координацией, что иногда приводило к пропускам ударов. Оружие, конечно, было затупленное, но от боли и синяков это не избавляло. К тому же по какой-то причине у него начали путаться мысли, хотя по голове он не получал.
«Где я? Что со мной? — крутилось в мозгу. — Как где? — вторил сам себе Акира — Я Акира Дарси, и я в лучшем тренировочном зале города».
«Я что, умер? — подумал Константин. — Не знал, что здесь усиленно тренируются с холодным оружием».
— Я схожу с ума.
Мощный тычок в мечевидный отросток заставил Акиру-Константина согнуться пополам.
— Я сто раз говорил беречь дыхание, а не болтать. Тем более всякую чушь, — кричал тренер, размахивая мечом над головой.
— Простите…
— Хватит извиняться, Акира, — с кислой миной прервал учитель. — Ты занимаешься здесь больше полугода и даже с оружием своим толком не можешь справиться. Я ведь говорил, что для тебя лучше перейти на полутораручный меч…
— Да, но я привык к коротким мечам…
— Не прерывай меня, — разозлился усастый, и даже его хвостик задрожал. — Какая разница если у тебя работает более-менее только правая рука.
Акира это и сам знал, но он по какой-то непонятной причине любил вести бой двумя мечами, хоть это у него не очень-то и получалось. Но вкус у него был определенный ещё с детства, и ничто не могло его отбить.
— Ты должен подумать… э-э…
Акира выпрямился и с болью вдохнул
