ни одной ржавой банки из-под «Частика в томатном соусе».
Я глазам своим не верил. Где я? Куда попал? Быть может, в мини-заповедник, куда ступать без специального разрешения не дозволено?
Нет, люди ходят. Много людей — интенсивность движения тут гораздо выше, нежели в других местах.
Но как аккуратно они ходят! Как тихо говорят! Какие у них — да простит мне читатель эту некрокодильскую лексику — славные лица!
И еще одно объединяло всех этих граждан. Каждый из них нес какую-то емкость. Бидон… Чайник… Кувшин… Трехлитровую бутыль в авоське…
Заинтригованный, я приблизился к небольшой лощинке. В ней бил ключ, вправленный для удобства пользования в неширокую трубу. Досточки, кирпичики… А чтоб легче спускаться было, в земле выдолблены ступеньки.
Мужчина наполнял вместительный термос. Остальные ждали. По сути дела, это была очередь, но клянусь вам, что такой вежливой, такой терпеливой, такой благожелательной очереди я сроду не видал. Никто не отпихивал вас, а, напротив, подавал руку, поскольку ступеньки были скользки от воды. Никто не цедил: «Куда прешь!»
— Вам попить? — с улыбкой обратилась ко мне женщина, очередь которой как раз подошла. — Пожалуйста. А то ведь мы долго все. — И протянула кружку.
Пить мне не хотелось, но я спустился, набрал воды (все спокойно ждали), сделал несколько глотков. Выплеснув что осталось, хотел вернуть кружку женщине, но она:
— Вы ее на место поставьте. — Все с той же улыбкой.
На место? У кружки этой есть место? Мигом вспомнил я, что делается у автоматов с газировкой, где всего один-единственный стакан (остальные испарились). Вспомнил копеечную шариковую ручку, что приковывают к окошку кассы, дабы по рассеянности не сперли… Ну и так далее.
Много замечательных минут провел я у этого безымянного родника. И в тот день. И на другой. И на третий… (Редакция теребила: где обещанный материал?) Пил водичку да смотрел на людей, которые приходили сюда. Это были маленькие девочки в венках из одуванчиков и древние бабуси. (Этим набирали воду вне очереди.) Солидные дяди и подростки в джинсах. Дамы с собачками, причем последние не носились как оглашенные, а дисциплинированно ждали хозяев. Юные супруги с колясками… Все предупредительны, все в прекрасном расположении духа. Улыбаются…
Ба, да неужто это те самые люди, что косо смотрят на инвалида, берущего без очереди кило апельсинов? Что разрисовывают стены подъездов? Сжигают в лифтах пластмассовые кнопки? Крушат павильоны на автобусных остановках?
Те самые… Не персонально, нет, но, в общем, ведь те самые. Не с другой же планеты прилетели. И даже не из соседнего района приехали.
Что же, в таком случае, случилось с ними? Уж не вода ли подействовала?
Я проверил. Устроил дома дегустацию. В один стакан налил родниковой водицы, в другой — из-под крана, и мало кто сумел отличить, где какая. Я, во всяком случае, не сумел… Хотя люди у родника утверждают, что принесенная из лесу чище и вкуснее водопроводной. Поэтому, дескать, и ходят сюда.
Но я думаю — не поэтому. Не только поэтому. Обычная грунтовая вода становится водой живой, пока мы стоим, каждый со своей посудиной, рядом с другими людьми и видим в этих других людях не тайных мизантропов, а товарищей по дому. По общему нашему дому, не расчлененному дверьми с глазком.
Вот, собственно, и все, о чем собирался я поведать вам. Перечитаю сейчас, возьму бидончик — специально купил! — и потопаю не спеша в лес.
УНОСИМЫЕ ВЕТРОМ
С чего началось все? С климата. С причерноморского климата, которого в Таежной области, где проживала семья Юриных, не было, а, скажем, в Витте был. Правда, в Таежной области у Юриных имелась трехкомнатная квартира, в Витте же они не располагали даже времянкой, но ничего, сказала Муза Михайловна. Будет! И, расторгнув с мужем брак, махнула в облюбованный ею причерноморский городок. Здесь она приглядела себе комнатенку, ветхую и размером очень даже скромную, но так как на одного человека площади хватало, комнатенку Музе Михайловне купить разрешили.
В тот же миг из Таежной области прибыл, навсегда оставив родственникам квартиру, бывший муж Артур Иванович. Мягкий морской климат действовал умиротворяюще, и распавшаяся было чета вновь воссоединилась. В результате этого повторного брака на свет родился острый дефицит жилой площади. Ибо и новоиспеченный муж, и разменявший третий десяток сын были без проволочек прописаны в той самой скромной комнатенке, что приобрела якобы только для себя Муза Михайловна.
— Ну что ж! — сказала мудрая женщина. — В тесноте да не в обиде… Будем строиться! Раздвинем домик вширь и ввысь.
На этом месте юридически подкованный читатель непременно споткнется. А как же, полюбопытствует он, известное постановление, запрещающее индивидуальное строительство в трехкилометровой зоне Черноморского побережья? Или, может, дом Юриных расположен не в трех километрах от берега, а чуточку дальше?
Не дальше. Ближе. Гораздо ближе — почти в центре Витты, так что, когда море штормит, из распахнутых окон слышно.
Тем не менее горсовет разрешил Музе Михайловне пристроить еще одну жилую комнату, а также веранду и помещение для котельной. Правда, разрешил не сразу. Первая попытка не удалась — ее торпедировала исполкомовский юрисконсульт. Наотрез отказалась она визировать проект решения ввиду его противозаконности.
Сие обстоятельство было учтено: в следующий раз никакого проекта ей просто-напросто не показали. Заодно его скрыли от большинства членов исполкома. Контрабандой протащили…
Темп! Главное, как известно, темп. Бумаги еще путешествовали в исполкомовских кабинетах, а Юрины уже возвели фундамент и теперь спешно наращивали толстые стены. Без всякого проекта, как бог на душу положит. По принципу: чем больше, тем лучше. Так, вместо одной комнаты, дозволенной контрабандным решением, отгрохали две. Да еще коридор… Да еще мансарду… Ветхий домик, в котором, помимо Юриных, жили еще две семьи, не выдержал: треснула капитальная стена.
Люди за стеной вздрогнули и взвели очи. Что увидели они? Высокую готическую крышу, которую подняли в небеса новые соседи и с которой во время дождя обрушивались потоки воды.
Крыша? Вода? Заливаем? Фи! Ни Муза Михайловна, ни Артур Иванович разговаривать на эту тему не желали. Иное волновало их.
— Не возражаете ли вы, — обратилась Муза Михайловна к соседям Потаповым, — если мы прорубим на ваш участок парочку окон и одну дверь?
— Дверь? — удивились Потаповы, люди пожилые и немало повидавшие на своем веку — Зачем?
— А затем, чтобы входить в
