все еще есть мне до него дело. Держись, Лана, держись, дома ведь дети, увидят еще, что ты в таком состоянии, будут вопросы, а там и до «папы-космонавта» не очень далеко.
Я резко остановилась. Горячо так в горле, глаза обдает болью от сдержанности, от слез, эмоций. Все еще противно, все еще не отпустила. Да даже не за себя обидно, по большей части, за детей - остались без отца, при живом папаше.
- Отвяжись от меня, Марк. - тихо и холодно шепнула я, была уверена, что он услышал, не могу я показаться слабой и истеричной, сжала кулаки так сильно, что ногти впились в нежные ладони. - Ты выбор свой сделал.
- Если мне будет надо, то я отвяжусь. А так, мне запасной вариант не помешает. Просто поразвлекаться.
- Мне ничего не нужно от тебя, оставь нас и детей в покое. - точно также, совсем-совсем тихо, произнесла я, не поддаваясь провокациям.
- Хорошо, но только знай, если ты игрушкой не будешь моей, то останешься ни с чем! - я прекрасно знала, что алиментов от этой сволочи можно не ждать, а по две-три тысячи на каждого ребенка высылать будет, так положу на их карты, счета. - Дети-то не мои, я с тобой поиграть хочу!
- Да-да. Прощай, Марк! - развернувшись на сто восемьдесят градусов, отхлынув от бывшего мужа, сказала я. Пошатываясь от негодования я шла, шла и шла, брела, да, можно и так сказать, в раздумьях о будущем совсем не заметила, как вышла на дорогу. Там не было ни пешеходного перехода, ни ограждений, просто тропинка. Выбор дороги, от места встречи, лежал либо через двухэтажки допотопной эпохи, либо вдоль трассы. Сейчас я совсем не хочу видеть людей, особенно контингент, который проживал в том районе.
- Пьянчуга! Куда прешь? - кричал водитель, а мне быстро пришлось прийти в себя, осмотревшись, поняла всю глупость произошедшей ситуации. Поняла, что надо брать себя в руки, ведь завтра на работу, да и дети дома - разве меня такой должны видеть? А если я так опрометчиво буду поступать, то и вовсе коллеги попьют кисель на моих поминках. Нет, точно нет. Все.
- Извините. Задумалась. - тихо сказала я, а надвигающаяся машина с злобным человеком развернула колеса и с жутким визгом стартанула подальше от меня.
А ведь люди совсем не задумываются о проблемах других. Честно, я бы также поступила. Пройдя в центр тротуара, уже почти у дома, на оживленной улице просто встала, как вкопанная. Проходили женщины, мужчины, дети, собаки, в общем-то все - жизнь кипела. Кипела и без меня, все идут по своим делам. Ничего ведь не поменяется, если меня не станет - все будут также спешить на работу, в одной руке держа свой любимый кофе, а в другой телефон, кто-то будет спотыкаться и орать на всю улицу, а кто-то будет тихо гулять. Совершенно ничего не поменяется. У меня есть только я, надо вылезать из омута проблем и переживаний, сначала ради детей, потом и себя полюблю - с такими мыслями я зашла на порог квартиры.
- Ланочка! - выкрикнула женщина, она была нянечкой моих детей. Седые закрученные локоны, морщинки покрывали ее лицо, а полнота придавала ей обаяния. Ее голос всегда вызывал у меня улыбку до ушей, я чувствовала себя нужной, маленькой девочкой, которую ждут дома. Она уже несколько лет смотрит за моими детьми. - Мы тебя очень ждали, извини, я ужин сама приготовила, мальчики хотели перекусить. - сворачивая старенькую желтую газету, говорила она.
- Останьтесь, пожалуйста, сегодня с нами, если у вас нет планов на вечер. - тихо сказала я.
- Снова муж? - заботливо вешая мое старенькое пальто на плечики, спрашивала она.
- Бывший муж. Да-да, он. Козлина такая! Как совести хватило? - нервно сказала я.
- Не переживай, найдешь еще! Детки не должны видеть тебя такой. Успокаивайся, а я пока их к столу позову. - махнув рукой сказала Нина Борисовна.
Свою бабушку я плохо помню, однако, по книжкам, рассказам я представляла то тепло, которое она могла бы мне дать, поддержать в нужный момент. Мне всегда не хватало родительской любви и ласки. Нина Борисовна была тем самым лучиком света, самым чистым человеком, которого я когда-либо встречала.
Глава 2
[ЛАНА]
- Мамочка! - выбегал первый мой малыш, Никита. Бросаясь в объятия, сразу целовал меня в щеку.
- Я холодная, сынок. Дай разденусь, смотри, на воротнике кофты снег еще, как-то попал через горловину пальто, забыла стряхнуть - нежно и с улыбкой любящей мамы отвечала я.
- Хорошо, мамочка. Я пошел руки мыть. Только ты тоже приходи за стол - еле выговаривая букву «р», долго протягивая некоторые слоги, говорил мой мальчик.
- Конечно, ты чего? - спрашивала я, а сын убежал, оборачиваясь и улыбаясь.
- Нина Борисовна, вы завтра отведете детей в сад?
- Ланочка, конечно. Я могу остаться на ночь, так проще будет, если вы, конечно, не против.
- Что вы? Как я могу? Мне бы так никто не помог.
- Артем все еще спрашивает про отца? Не вышел даже меня встречать. Такой маленький, а так сильно обижается. Я не знаю, правда, с какой стороны подступиться, как объяснить так, чтобы он понял меня, как маму и женщину.
- Ты не переживай, я когда в детском саду работала, у нас были такие случаи. Я умею с детьми разговаривать. Ему надо просто подумать, одному минут час, другой побыть.
- Он же совсем кроха... - как будто резало меня изнутри. Они отца любят, меня любят - я понимаю, да и наоборот хочу, чтобы они общались, ведь не смотря на то, что мы разошлись, мы остались родителями для близнецов. Вот только дело в том, что их родной отец не признает, нагуляла говорит. От таких мыслей еще больнее, жить в постоянном напряжении тяжело, каждая мелочь, буквально, может довести до слез, вот недавно я просто уронила ручку под рабочий стол, так сразу истерика началась, я благодарна Вселенной, что мальчики не видели этого. По маленькой снежинке, превращаясь в ком, катится по всему телу, а потом обжигает, резко так, безжалостно.
- Ты не думай, что маленькие ничего не понимают, у них как раз в этом возрасте начинается расширение границ и мышления, почемучки сейчас они, что Никита, что Артем. Артем более раним, его надо по макушке
