послушание и почти мужской уровень физической силы и понравились супругам-посыльным. Осторожный намёк на опасность курения в таких обстоятельствах был, пожалуй, единственным разом, когда девушка открыла рот по собственной инициативе. Очень уж страшно выглядит мёртвое поселение, вот и не сдержалась.
Местные жители разговаривали на английском. А город был американским, хотя для Лизы, человека, родившегося спустя несколько лет после конца света, эти названия казались пустым и бессмысленным набором звуков. Нет больше никаких государств, как и общин «одной крови» — долгие годы люди искали приемлемые для жизни места, проходя сквозь лиловый туман, который перебрасывал на гигантские расстояния без всякой логики. Об этом рассказывали в школе, сама-то Лиза сверхъестественный туман почти не помнила. А этот городок — практически другой мир. Архитектура не та, природа, язык, опять же, хотя для неё лично между русским, английским, китайским и каким-нибудь хинди разницы никакой.
Просто вообще… по-другому всё как-то. По крайней мере было две недели назад, когда Лиза побывала здесь в первый раз.
А сейчас она смотрела на пустой город, от которого веяло безысходностью, опасностью и кладбищем. Так могло бы ощущаться любое другое место, в котором больше нет живых, на любом континенте и в любой несуществующей больше стране.
Хотя, конечно, её опыт в подобных ощущениях был ничтожно мал. Но редкие приступы «нюха», как она их про себя называла, никогда не ошибались. Девушка покосилась на кулон из празема, который болтался на шее Игоря Борисовича. Гладко отшлифованный зелёный камешек должен становиться ярко-красным, если рядом есть потусторонние агрессивно настроенные твари.
Празем выглядел как обычно. Один вид опасности точно можно исключить. Или нечисть уже наделала горя и сбежала.
Может, сюда добрались простые, человеческие бандиты?
В принципе, ощущение беды было гораздо сильнее любопытства, но Лизе всё-таки очень хотелось узнать, что случилось с местными жителями. К тому же у неё, помимо «нюха», имелся ещё один бонус, о котором не знали пожилые курьеры. И вообще никто не знал, даже мать. Он прекрасно дополнял гипертрофированную интуицию и не раз выручал девушку.
«Необязательно ведь лезть на рожон. Пройду по улицам, загляну в окна домов. Может, что-нибудь пойму. А если встречу кого-нибудь или что-нибудь странное, то сразу назад. Вдруг все двести жителей действительно где-нибудь в церкви, или, ну не знаю — за заправкой шашлыки жарят всей общиной».
В споре медленно, но верно побеждала Ирина. Её доводы были логичными, и Игорь постепенно сдавал назад, хоть и со скрипом. Ещё немного, и курьеры спустятся с крыши, чтобы укрыться среди нагромождения камней и дождаться отката. Это минимум час ничегонеделания. Так что Лиза решилась — зажмурилась и мысленно произнесла заветную фразу: «Я никто. Не существую. Меня здесь нет и не было».
Муж и жена продолжили спорить. Лиза попятилась, развернулась, аккуратно, стараясь не шуметь, добралась до противоположного края крыши и спустилась вниз по пожарной лестнице.
На ближайшие полчаса, может, чуть меньше, курьеры напрочь забудут о том, что их в компании трое. Должно хватить, чтобы оббежать несколько кварталов и вернуться. И вообще, значимость Елизаветы для мироздания на это время значительно снизится — потенциальный враг равнодушно скользнёт по ней взглядом и отвернётся, хищный зверь решит, что она не съедобна, а близкий друг не вспомнит хорошо знакомое лицо. «Отводить глаза» Лиза тоже умела с детства, одно время девушка даже думала, что это предвестники магических способностей, но потом поняла, что это не так. Например, большинство «потенциальных магов», демонстрируя необычные таланты, сильно надрывались, даже в обморок падали. Лиза подобным не страдала. Никаких побочных эффектов, если не считать неприятного зуда на лбу и того, что пока «почесуха» не прекратится, ещё раз воспользоваться «отводом глаз» не получится. Иногда лоб чешется пару минут, а иногда и несколько дней, предсказать размер этого временного отрезка невозможно. В любом случае, зуд даже сравнивать нельзя с носовыми кровотечениями и потерей сознания.
И кроме того, в Гомеле всех детей проверяют с помощью путевого камня. Лиза прекрасно помнила, как в больнице у неё брали кровь из вены. И то, что было потом, тоже помнила.
* * *
— Вы, главное, не бойтесь, — ласково говорила Мария Николаевна. — Что мы учили? Внутри камней самое безопасное место в городе, особенно для детей. Вам никто и ничто не причинит вреда. Дима, повтори, что нужно сделать?
Вечно лохматый Димка почесал макушку и заученно сказал:
— Вылить кровь из пробирки в жертвенник и, когда в каменной книге появится вопросительный знак, спросить, есть ли у меня магические способности. Как только подношение всосётся в валун, уйти.
— Не просто магические способности, а спящие, — уточнила наставница.
— Угу.
— Ну, иди тогда. Да другого не спрашивай, не трать кровь зря! Лиза, ты следующая.
Димка пробыл возле путевого камня минуты три, вышел весь красный, ещё более взъерошенный, чем обычно, и очень недовольный.
— Ничё во мне не спит, — отмахнулся он от вопроса учительницы. — Обычный я.
— Вот и хорошо. Вот и не расстраивайся. Ты учиться не любишь, а колдунам без этого дела никуда.
— Чевой-то не люблю! Я школу не люблю, а магию учил бы на отлично!
Учительница рассмеялась и взлохматила шевелюру Димки, из-за чего та стала ещё более вздыбленной.
Лиза, повинуясь кивку Марии Николаевны, осторожно ступила сначала в наружный круг валунов, а потом во внутренний.
Проявился «нюх». Ощущение… нет, не опасности. Силы. Мощи, не окрашенной ни в какие эмоции. Захотелось вдруг поклониться до самой земли или вообще встать на колени. Возможно, взрослый поборол бы это желание, но как может сопротивляться двенадцатилетняя девочка? Она и поклонилась. К ощущению мощи добавилось ещё что-то нежное, мягкое и обволакивающее. Вроде маминых объятий.
Кровь в жертвеннике вспыхнула лиловым, буквы в каменной книге замельтешили, засуетились и собрались в вопрос.
— Здравствуйте, — дрожащим голосом сказала Лиза. — Мне нужно у вас спросить. Есть ли у меня спящие магические способности?
Вопрос распался, буквы снова засуетились, как букашки.
«У метисов не бывает спящих магических способностей».
Лиза воровато оглянулась: не подслушивает ли учительница? И попыталась задать ещё один вопрос:
— А что такое метис?
Но кровь уже всосалась в камень, а буквы разбежались по странице и замерли на своих местах.
Уже вечером, рассказывая матери о том, что у неё нет колдовского потенциала, Лиза задала тот же вопрос. Мама, откровенно обрадовавшаяся тому, что дочь никогда не сможет разводить тучи руками, вдруг разозлилась. Но всё же ответила, пряча глаза, что метис — ребёнок от непохожих друг на друга родителей. И добавила, что Лизин отец — насильник и бандит, и лучше о нём никогда не вспоминать. Девочка решила, что метисом называют ребёнка какого-нибудь мародёра, злого колдуна или
