же азартом он ставит на лошадок или играет в шахматы. Он не такой уж крупный игрок — тут важен не приз, а действо, процесс переживания, выплеск адреналина. Потому что не стоит забывать: Арканов такой — одинок.
Этот одинокий Арканов, который открыл для себя и понял по-своему тайну Гоголя и Чехова (причем прежде всего Чехова — автора «Черного монаха», вещи абсолютно экзистенциальной). Зощенко и Булгакова, этот одинокий Арканов каждый свой прозаический текст пишет мучительно долго (не записывает, а сочиняет), будь то короткий рассказ или роман, дело тут не в форме повествования. А почитатели его «учебника истории» с поразительно смешным и точным названием — «От Ильича до лампочки» — наверняка заметят, что среди аркановских предтеч были сатириконцы, и прежде всего Аркадий Аверченко. Обратите внимание: он нигде ни разу не повторяется, каждая его вещь — единственная, с очевидными признаками новизны по отношению к его предыдущим текстам. Он неуступчив к себе в этом смысле, ибо это и составляет его безупречный стиль. Может меняться время, могут изменяться взгляды на него, но этот аркановский стиль — никогда.
Как-то Пастернак заметил, что каждый прозаик или поэт должен время от времени писать как бы плохо, чтобы не повторять себя самого, это трудный период перед тем, как сделать нечто совершенно новое. Так вот: на мой взгляд, Арканов такой пропускает момент «как бы плохо», просто на это время он становится Аркановым сяким. Но это только во внешнем своем проявлении — в азартной игре во все. Должно быть, именно в это время и происходят его поиски сюжетов и самых сложных раздумий, да само его фирменное словотворчество, скорее всего, происходит не за письменным столом: «паблосуржик», или «рев-зод», или имя философского цезарианства «мадрант» невозможно высидеть, вымучить, но уж точно можно выиграть на бегах, или, на худой конец, в бридж, или в орлянку, или сочиняя и исполняя очередное телевизионное шоу. Без сякого Арканова не было бы такого, который прежде всего и запечатлен в текстах этого антологического издания.
Александр Ткаченко[2]
Некоторое подобие автобиографии
Впервые напечатано в двухтомнике
«Арканов такой — Арканов сякой»
(М., Издательский Дом «Подкова», 1999 г.).
Биография моя проста и незатейлива.
Она вряд ли может послужить основой для написания остросюжетного романа, постановки пьесы или создания кинофильма. При желании она может уложиться в несколько строк. Родился 7 июня 1933 года в городе Киеве. В школу пошел в 1941 году в городе Красноярске, куда был эвакуирован вместе с мамой и младшим братом по причине начавшейся Великой Отечественной войны. Отец в течение всей войны продолжал работать в Москве, куда мы и возвратились в апреле 1943 года. В 1951 году окончил среднюю школу и поступил в Первый Московский ордена Ленина медицинский институт им. И. М. Сеченова. В 1957 году окончил вышеозначенный институт. До 1960 года работал участковым врачом в Москве. В 1961 году расстался с медициной и занялся профессиональной литературной деятельностью. С 1963 по 1967 год работал внештатным редактором отдела юмора и сатиры в журнале «Юность». В 1968 году был принят в члены Союза советских писателей. Имею 13 изданных книг и книжек, а также двух сыновей. Еще заслуживают внимания три пьесы, написанные в соавторстве с Григорием Пэриным, поставленные в московских и немосковских театрах и имевшие весьма достойный успех. Дата смерти моей пока не известна…
Что еще можно добавить?.. В детстве два раза тонул. Откачивали. С тех пор попытки даже высоких профессионалов обучить меня плаванию оканчивались безуспешно. Т;м не менее водные путешествия остаются для меня наиболее желанными и приятными. Вот такой парадокс. Что еще? Обожаю музыку, которая является постоянным фоном моей жизни. Если предстоит прожить еще одну или несколько жизней, то постараюсь стать музыкантом или профессиональным спортсменом, так как в детстве и в ранней юности довольно прилично играл в футбол и имел первый разряд по легкой атлетике, пробегая стометровку за 11,1 секунды, что в пятидесятых годах считалось достаточно высоким результатом. Что еще? Азартен и имею склонность к так называемым «порокам», которые, однако, пороками не считаю: карточные и всякого другого рода игры, бессмысленные и безнадежные лотереи, казино, пари и т. д. Больше всего люблю заниматься делами, которыми раньше никогда не занимался. Этим объясняются мои «ныряния» в кино, в пение, в сочинительство песенных текстов… Не люблю коллективный труд, так как он обезличивает человека. По этой же причине не выхожу на демонстрации ни в поддержку, ни против. В общем, «задрав штаны, бежать за комсомолом», преследуя кого-то или преследуя комсомол, — не моя стихия.
Никогда не занимался собственным имиджем. В детстве увидел как-то великого шахматиста Пауля Кереса и восхитился его элегантностью. «Завел» такой же, как у него, левосторонний пробор, который и сохраняю по сей день. Притемненные очки — необходимость: во-первых, лучше вижу, во-вторых, оберегают от яркого света и пыли, поскольку глаза мои склонны к аллергическим воспалениям после травмы, полученной во время игры в футбол… Было мне тогда семнадцать лет. С тех пор и курю… Правда, сильно не затягиваюсь. Не люблю никого учить и, тем более, поучать. Считаю это вмешательством в чужой внутренний мир. По той же причине не люблю, когда учат или поучают меня. Это ограничивает мою свободу.
Кстати, о свободе. Считаю, что у свободы есть две стадии. Первая стадия — примитивная. Это стадия только что освободившегося раба. Ее формула проста и общедоступна: что ХОЧУ, то и ДЕЛАЮ. Истинная свобода выражается другой формулой: чего НЕ ХОЧУ, того НЕ ДЕЛАЮ.
Что еще?.. Наверное, еще много всякого разного. Но если я хоть чего-нибудь стою как писатель, то это «всякое разное» можно будет выудить в моих сочинениях. На это и надеюсь…
Всегда к вашим услугам
