помощь незнакомцу, воющему от боли.
Страшная картина открылась перед девочкой, когда та раздвинула сухие заросли диких роз. Маленький пушистый зверёк бился в агонии, зажатый ржавыми зубьями железного капкана. Первые несколько секунд Анабель с ужасом смотрел на болезненные конвульсии ещё пока живого существа. А потом, придя в себя, принялась разжимать железные зубы чудовища натравленного неизвестным ей человеком. Она ощутила прилив радости, когда у неё получилось разжать капкан, правда длилось это чувство не долго.
Несмотря на все старания, зверёк умирал. Он больше не бился и не кричал, и не хватал с жадностью воздух как прежде. Теперь, когда он тихо лежал на промёрзшей земле, в нём не сложно было узнать того самого рыжего воришку, который таскал у Анабель яблоки.
— Это ты? — с ужасом воскликнула девочка. — Я так и знала, что тебе не стоит сюда приходить! Здесь живут жестокие люди, которым наплевать на таких как ты! — несколько маленьких слезинок скатилось по щеке девочке. — Здесь есть и моя вина! Не стоило прикармливать тебя яблоками. Нужно было прогнать тебя ещё в первую нашу встречу. — Она вытерла грязным рукавом слёзы, которые застилали ей глаза. — Если бы не я, ты был бы жив! — она зарыдала во всю мощь своего голоса, абсолютно забыв о том, что кто-нибудь может её услышать. — Я думала, мы сможем подружиться! — Она провела дрожащей рукой по рыжей шерсти и тихо прошептала: — Вивэрэ ин новус корпус! — не успела девочка поразиться собственным словам, как вдруг мёртвое тело зверька вспыхнуло синем пламенем. Эти горячие языки с жадностью принялись пожирать ещё мягкую плоть, а затем перекинулись на цветочный сухостой и разгорелись ещё сильнее. Испугавшись, Анабель отскочила назад, не отрывая взгляда от пламени. Огненное шоу длилось не долго: обглодав, ни в чём не повинные розы, огонь потух так же внезапно, как и появился. С минуту девчушка стояла на месте как вкопанная, не решаясь подойти ближе. Но, когда, набравшись смелости, подошла ближе, потеряла дар речи.
Дело в том, что на том самом месте, где лежало, а затем и горело тело лисёнка, теперь находился мальчик. Абсолютно живой, но очень напуганный мальчик. Который, увидев Анабель, вскочил на четвереньки и издал протяжный рык.
— Р-р-р
— Т- ты кто такой и как здесь оказался? — испуганно проблеяла девочка.
— Р-р-р- ответил мальчишка.
— Ты замёрз? — спросила Анабель, глядя на мальчишку, который трясся от холода, подобно осиновому листочку, потому как был абсолютно нагой. Она сняла с себя пальто и протянула его мальчишке. В ответ, тот окинул её непонимающим взглядом.
— Возьми, это тебе. — Произнесла Анабель. Мальчишка оскалился, но, всё же, принял пальто из рук девочки.
— Надо тебя покормить. — Задумчиво проговорила Анабель, с любопытством наблюдая, как мальчишка пытается надеть пальто. — Только вот не думаю, что няньки будут рады твоему появлению. — Призналась она.
— Анабель Вуд! — раздался оглушительный крик. Девчушка обернулась и увидела мистера Хила и мадам Прайс бегущих к ней на встречу.
— Я передумала! — торопливо сказала она. — Тебе лучше уйти! Уходи! — крикнула она и сделала шаг навстречу к своим мучителям. — Беги в лес! — поспешно проговорила она. — Я найду тебя там, обещаю!
Последнее, что увидела Анабель, перед тем как тяжёлая рука мистера Хилла легла на её костлявое плечо: мелькнувшие в темноте зелёные кошачьи глаза с медным отливом и вертикальными зрачками.
Глава 2. Госпожа Редмунд
Заметив высокий огненный столб, мадам Прайс и мистер Хилл поспешили к месту событий, дабы собственными глазами узреть виновника столь непозволительного деяния. Конечно же, они понимали, что это проделки одного из их подопечных, но они даже не могли представить, что за всем этим стоит тихая терпила Анабель Вуд. Надо было видеть их красные, раздутые от гнева лица. Они наперебой, брызжа слюной, кричали на девчушку, бранили её, бросались обвинениями и запугивали.
— Какого дьявола, ты подожгла эти кусты? — забыв о приличии, прокричал мистер Хилл.
— Я их не поджигала. — Склонив голову, прошептала Анабель.
— Они что ж, сами себя подожгли? — вторила ему мадам Прайс.
— Нет, конечно. — Ответила, девчушка.
— Посмотрите на неё Элфи, — возмутилась мадам Прайс — она же просто смеётся над нами!
— Я, правда, не поджигала эти цветы! — Попыталась отстоять себя Анабель. — Да и зачем мне это?
— За тем, что ты маленькое мерзкое создание, желающие привлечь внимание к своей поганой персоне, дабы хоть как-то разнообразить свою и без того никчёмную жизнь! — плюясь ядом, ответила мадам Прайс. — Элфи! — рявкнула, разъярённая женщина. И тот, сильно сжав девчушку за плечо, повёл её к зданию приюта. Все окна сиротского приюта были облеплены мальчишками и девчонками, которые с интересом наблюдали за троицей. Они жужжали и размахивали руками, как мухи, угодившие в паутину. Тыкали пальцами в склонившую голову Анабель и смеялись, давая понять, что наказание от мадам Прайс — это малое, через что ей предстоит пройти. Анабель понимала это и тихо надеялась, что найдётся кто-нибудь, кто вытворит что-нибудь похлещи и освободит её от позорного клейма чудилы.
Стоит ли говорить о том, как сильно влетело Анабель за проделки, которые она не совершала? Хорошенько отхлестав девчушку деревянной линейкой, мадам Прайс заперла её в тёмной кладовой на 3 дня без еды.
— Хорошенько подумай о том, что ты сделала! — посоветовала мучительница. — И о том, как будешь ходить в такие морозы без пальто! — бросила она, задвинув засов на двери. Всё время вне воли Анабель пролежала на рваном матрасе, который положили ей в качестве постели. Она не плакала и не билась в закрытые двери, умоляя её отпустить. Она приняла случившуюся несправедливость и просто ждала, когда всё это закончится. Она думала о мальчишке, о мёртвом лисёнке и о злосчастных кустах. Она думала об этом так много, что произошедшее стало казаться ей, ничем иным, как плодом её собственного воображения.
Первое время, после освобождения из чулана, показалось Анабель хуже пытки. Она и прежде была белой вороной, но теперь эта самая ворона надела сапожки едко — малинового цвета. А что может быть привлекательнее для осуждающих глаз, чем нелепая птица альбинос в ужасных ярких сапогах? Косые взгляды и ехидные ухмылки были повсюду. Анабель не могла отделаться от них даже во время молитвы в часовне. И в тот момент, когда девчушка решила, что больше не в силах нести бремя изгоя — её удочерили.
Случилось это в одно холодное утро. Мадам Мэдисон Прайс, вошла в комнату ещё спавших девочек и необычайно сладким голосом пропела: — Доброе утро, маленькие леди! Поднимайтесь из своих кроватей, умывайтесь, причёсывайтесь и надевайте свои
