последнего пытался убедить меня, что поступает так исключительно в моих интересах.
А вот под домашний арест зря меня не отправил. Думал, я буду сидеть как мышка в своей комнате и ждать, когда меня поведет под венец какой-нибудь незнакомый мужчина?
Ага, сейчас, разбежалась.
Пусть не совсем незнакомый. Пусть это наш престарелый лорд, пышка его дери, старый черт, ему уже в родовом склепе прогулы ставят, а он никак не угомонится, жениться надумал, отбор невест ему подавай.
— Ишь, ты, старый хрен. Не достанусь я тебе, так и знай!
Внутреннее возмущение иногда вырывалось из меня тихими проклятиями.
Да как они смели, не спросив моего согласия, послать заявку на участие в отборе невест? Воспользовались несовершенством законов нашей страны.
Мне оставался всего год до полного совершеннолетия. Я уже представляла, как буду распоряжаться своей судьбой единолично. А они мне чуть все планы не сломали.
«Ничего, я вам тоже сюрприз устроила», — я мысленно хохотнула, представив их лица, когда они обнаружили пропажу.
В нашей стране именно в двадцать один год женщины имели право решать выходить или не выходить замуж.
Может, поэтому отец так торопливо стал выпроваживать меня из родного дома? Боялся, что потом я не захочу уходить куда-либо из нашего жилища и буду висеть на его шее всю жизнь?
Зря он так. Я не собиралась быть для них обузой.
У меня была мечта. И эта мечта могла сделать нас чуточку богаче.
Тем более, что я для ее реализации копила монетки. Их, монеток, было уже не мало.
И их тяжесть приятно чувствовалась в моем кошельке, спрятанном в дорожном мешке за плечами.
— Ой, этого только не хватало, неужели погоня? — я вздрогнула, с силой вцепившись в шерстяные штаны, остановилась и прислушалась.
Где-то вдалеке за спиной послышался цокот копыт. Не похоже, чтобы кто-то торопился. Мерный шаг лошади и легкое похрапывание подтверждали мое предположение. Я выдохнула. Напрасно.
Судорога пронзила ногу, потом другую. Я начала с силой растирать пульсирующие точки на коже. На лбу выступила испарина, руки задрожали, перед глазами поплыли разноцветные круги.
Я достала шпильку из волос и уколола особенно болючие места. Раньше всегда помогало. Чуть отпустило.
Я вытерла тыльной стороной ладони влагу с лица, заколола шпилькой волосы и засунула под шляпу.
Чтобы спрятать косы, мне пришлось придумать особую конструкцию для шляпы, в отцовскую моя даже наполовину обрезанная шевелюра не помещалась. А обрезать волосы полностью я пожалела.
Кстати, первый раз о моем предполагаемом замужестве я услышала от отца именно в тот день, когда у меня случилась первая судорога.
Наша кухарка, единственная прислуга, которую мы могли себе позволить, научившая меня не только тонкостям кулинарного искусства, но изысканным манерам и красиво выражаться, хотела мне что-то сказать при этом, но отец так грозно посмотрел на нее, что она тут же замолкла и ушла в кухню.
И сколько я ее потом не просила поделиться, что она хотела поведать, она так и не призналась. Вообще, странно все это.
Кажется, уколы шпилькой помогли, и боль стала отступать. Я хоть и медленно, но упорно зашагала дальше. Я успею пройти еще хотя бы половину мили, пока меня догонит ездок.
Я бы может и не сбежала из дома, если бы оставили эту затею с моим замужеством и отбором невест. Но позавчера днем во дворе открылась арка пространственного перехода, и к нам заявился столичный распорядитель публичных мероприятий. Прямо из дворца лорда.
Какая честь! и что приперлись? Век бы вас не знать!
А я, дура, пышка меня возьми, первая выскочила навстречу неожиданному визитеру. В домашнем платье, с волосами заплетенными в тугую косу. Я заметила, как лордовский лакей вытаращился и восхищенно цокнул языком, когда увидел меня.
Еще бы. Я знала, что красотка. Длинные светло русые волосы спускались почти до колен, и лицом я была светла, и брови мне незачем было чернить, как двоюродным сестрам.
От отца мне достались густые, словно крылья лебедя, брови и серые, как прозрачные родники, глаза.
Я ж не слепая, и чувство собственного достоинства имела, и зеркало в моей комнате отражало весьма привлекательную стройную девушку.
Мне о моей неземной красоте часто говорил соседский мальчишка, Диран, добавляя. что когда-нибудь я сделаю счастливым какого-нибудь мужчину, выйдя за него замуж и нарожав таких же красивых детишек. Я не спорила. Пусть думает, что хочет, но я не мечтала о замужестве.
Диран, кстати, был лучшим другом. Он часто помогал моим старшим братьям ухаживать за лошадьми. Мы дружили, купались в речке, загорали и шалили в соседских садах, за что нам частенько попадало от родителей.
Но мы не обращали на это внимания и продолжали общаться.
Пока не появились судороги. Мне показалось, что отец даже радовался, когда я кривилась от боли и усиленно терла болезненные места. А мне хотелось плакать от боли и обиды.
Цокот копыт, кажется, стал ближе. Я прислушалась. Кто-то ехал не спеша, значит, не по мою душу, но убраться с дороги все же стоило.
Вдруг это кто-то из соседей или знакомых отца? Мне не очень хотелось, чтобы за мной отправили погоню.
Я спустилась к деревьям и спряталась за березой. Обняла еще теплый ствол и нечаянно толкнулась больной ногой, скривилась.
Как же больно! Кажется, я серьезно повредила ногу. И как теперь быть? Я буду долго хромать к своей мечте, если не остановлюсь и не перевяжу рану.
А если занесу в рану инфекцию и придется остаться без ноги, как соседский садовник?
Я передернула плечами, отгоняя дурные мысли.
Было бы несправедливо думать только о плохом, когда я вспоминала отца. Сказать честно, отец и братья частенько баловали меня подарками: на праздники или дни рождения дарили нарядные платья, недорогие украшения и всякие безделушки.
Конечно, я бы не отказалась от монеток. Кто ж откажется от лишних денег? Но не могла же я им сказать: «Дарите мне деньги, а не цацки». С другой стороны, и украшения тоже могли пригодиться в трудную минуту.
Эх, прихватить бы шкатулку! Это придало бы мне уверенности, что я справлюсь с задуманным и не пропаду в столице.
Но взять с собой их подарки я не решилась. Вдруг в каком-нибудь колечке спрятана охранная магия? Тогда бы отец быстро выследил меня и вернул домой. А возвращаться в родной дом в ближайшее время я не собиралась. Совсем.
Я, правда, не особенно часто носила украшения, может, потому что они все время на мне, как говорила Марта, «горели»?
Из колечек вечно вываливались камешки, а ожерелья и
