тревоги растет. Улицы мне незнакомы.
— Никуда. Покатаемся, пока ты на все вопросы не ответишь.
— А мы разве на собеседовании? — спокойно спрашиваю, подавив холодок. — Не помню, чтобы я к тебе нанималась.
Шорох взметнувшегося пиджака. Мятный аромат прямо у щеки.
Клянусь, по сравнению с этими серыми глазами, на дне которых плескался шторм, ничто так сильно не подрывало мой мозг.
— Показываешь характер? — изучающий наклон головы. — Мне нравится, но тогда не рассчитывай свалить от меня.
Придвигается ближе, значительно сокращая расстояние между нами, отчего я буквально вжимаюсь в спинку кресла. Странно, что шофер ничего не говорит. Может, привык, и я не первая?
— Ладно. Я отвечу, но только не перегибай.
— Например?
Мысли в пляс уходят. Да откуда же мне знать, что подозрительному типу взбрендит спросить?
— Например, цвет нижнего белья или другие похабности. Я говорить не буду.
Леденящая душу усмешка.
— Без проблем. Если бы, как ты выразилась, мне была интересна похабность, то я бы точно не стал языком трепаться.
Раздражение на зубах скрипит.
— Так что с вопросами?
Тимур откашливается, расслабляет галстук и, наконец, дает мне выдохнуть. Закидывает ладонь за голову, хмуро бросая.
— Как зовут?
— Мирослава.
— Сколько лет?
— Девятнадцать.
— Черт, — взъерошивает волосы, покручивая в руках ремешок от сумки. — Фигово. Выглядишь старше.
Еще бы. Тетка постаралась, утащив на пробы макияжа. Дешево и сердито. Панда бы обзавидовалась.
— Ну а тебе? — прохожусь по щетине, выбритым вискам и резким скулам. Специально ошибаюсь. — Тридцатка или уже под сорок?
— Смешно, — беззлобно комментирует, — мне двадцать восемь. Заинтересовалась?
— Едва ли. Мне другое интересно — к чему все эти вопросы?
— Будет странно, если меня о тебе спросят, а я ни возраста, ни имени не знаю.
— Кто спросит?
— Журналисты, коллеги, родственники.
Равнодушные ответы уже к черте подводят. Что-то тут нечисто, но прямого ответа он ведь не даст. Будет кота за хвост тянуть, пока я не поседею от ожидания.
— И почему они будут обо мне спрашивать? — откровенный сарказм.
Секунда тишины, кажущаяся вечностью.
— Ну как же. Моя невеста точно вызовет интерес.
Абсурдно даже допускать мысль о том, что он и правда говорит обо мне.
— Ну, твоя невеста — ясное дело, а я тут причем?
— Не тормози, Мирослава.
Впервые обращаясь по имени, он точно рассчитывал смутить меня. И у него получилось, потому что соображалка конкретно дала по тормозам.
Пользуясь молчанием, Тимур переходит в наступление.
— Ты же хорошо притворяешься, я заценил. Деньги — не проблема, пока влюбленную дурочку из себя строишь. Будешь хоть дорогой едой наслаждаться, а не просто в уборную забегать.
Перед глазами мрак. Звездочки прыгают и словно прямо по макушке долбят. Я точно в трансе, мышцы тяжестью наливаются.
Он всё просчитал…и с самого начала меня заметил.
Даже видел, как я пулей мимо охраны пробежала. У меня там знакомый, пускает без вопросов.
Меню я в жизни не смотрела. Там и на стакан воды нужно месяц копить.
Правильно. Пазл сходится. Бедной легко манипулировать. Пальцем махнет — и она тут же по первому зову прилетит.
Жестоко. Злость свои правила диктует.
— Собрался меня купить?
— Не насовсем же, — он даже не отрицает, — сроки установим, сумму обговорим. В накладе не будешь.
Верно. А то, что от самоуважения пустой звук останется — не страшно, да?
Резко вспоминаю — в кармане пара купюр. Хватит, чтобы до дома добраться.
Жду первого красного светофора и дергаю на себя ручку, благодаря всё живое за то, что двери не заблокированы.
Отвратительное чувство топит изнутри. Всё из памяти стерто, перед глазами бледная пелена.
— Что ты творишь? — басовитый окрик.
Богач не ожидал, что его щедрое предложение вместе с ним к дьяволу пошлют.
— Увольняюсь, — ядовито отвечаю. — Ищи другую дурочку, Тимур.
Петляя между машинами, добираюсь до другой стороны, с ужасом ожидая, что мужчина за мной погонится, но нет. Дороги свободные, его и след простыл.
По привычке лезу в карман джинс и наталкиваюсь на пустоту.
Проклятье.
Конечно, он не побежал. Сотовый всё еще в его пиджаке.
До дома два часа добираюсь. Гад будто специально меня как можно дальше увёз. Просто поразительно — подобные ему явно еще в утробе наглость и беспринципность зарабатывают. Дождь как из ветра льет, прихожу домой совсем промокшая.
Алина дверь открывает. Зло щурится, пару минут молчит, пока я раздеваюсь и влажные волосы полотенцем вытираю, а потом переходит в наступление.
— Зимина, ты совсем офонарела? — тычет кулаками и за голову хватается. — Я тебя обыскалась. На звонки не отвечала, к магазину не подошла. Пришлось у Мишы из охраны спрашивать, но он заверил, что видел, как ты уходила.
Подруга переживает, но мне сейчас не до этого. Завтра на работу. А вдруг без пропуска не пустят? Начальница и так от меня не в восторге, за каждым шагом следит.
— Всё нормально, — сухо отвечаю, набирая ванную.
Горячая вода и пена что надо. Сейчас запрыгну, часик полежу, выкину из головы весь этот проклятый день и забуду. Телефон новый куплю, пропуск восставлю, а физиономию Тимура больше в жизни не встречу.
Хочется вместе с кожей эту мерзость содрать. Такое чувство, словно везде его запах. И это лишь сильнее раззадоривает.
— Алё, Мира! Земля взывает.
Странное у неё волнение…
— Слушай, а Миша больше ничего не сказал? Только то, что я ушла из ресторана?
— Ну да.
Хорошо, а то, зная характер Алинки, она невесть что себе придумает. Словами не убедить.
Лучше промолчу.
Беру сменную одежду, полотенце и без тапок шлепаю обратно. Черноволосая фурия не дремлет.
— Да что случилось? На тебе лица нет. Бледная как поганка.
— Ничего. Давай завтра, сил нет.
С натянутой улыбкой выпроваживаю ее из ванны, снимаю мокрую, неприятно липнущую к телу одежду и залезаю в воду. От температуры кожа сразу краснеет. Клубничный запах, наконец, начисто вычеркивает мяту.
Эту квартирку мы еще год назад сняли. Далековато от центра, учебы и работы, но терпимо. Цена нормальная, две комнаты, нам хватает. Главное, что от предков съехали.
У Алины мачеха чокнутая, которая словно из сказки «Золушка» сбежала, а у меня мама с очень интересным хобби. Вместо своей семейной жизни она мою пытается устроить. И ладно бы только намеками обходилась, но нет — чуть ли не каждые выходные к нам по одному заходили какие-то странные чуваки, которые под ее чутким присмотром должны были мне понравиться.
Провально. Сыночки ее подруг сразу посылались в одно место и больше не возвращались.
Сейчас она поспокойнее, но любой разговор всё равно сводит к мужикам. Может, дело в моем отце, которого я даже не помню. Мама
