Ратмир хмыкнул. В гостевой, так в гостевой. Подождет.
Когда поднялся к Лике, даже думать не хотел о том, что ей скажет. Как-то не шли в голову слова и фразы. Рат не представлял, что чувствует девчонка, да ему в целом было на это параллельно. Но вот про то, как его встретит дочь Валицкого, невольно задумывался.
Бросится на шею и станет изображать страсть? Забьется в угол от страха? Даже любопытно стало, что сделает.
Он ведь даже не удосужился посмотреть, какая она из себя. Найти в сети фотки Лики, чтобы иметь хоть какое-то представление о внешности той, что в планах отца уже была матерью его, Ратмира, ребенка.
Толкнув перед собой дверь, Рат ввалился в гостевую и тут же взгляд его серых глаз остановился на девчонке. Лике. А ей шло это имя.
Лика. Светлая, радостная, мягкая - именно такие ассоциации возникали у Ратмира при звуке этого имени.
Валицкая сначала вскинула на него глаза - серо-голубые, яркие, мерцающие - а после подскочила с краешка постели, на которой сидела.
Он же, недолго думая, подошел и занял то место, что до этого занимала Лика.
- Ты знаешь, зачем тебя привезли, - бросил, словно кость собаке.
Все это ему не нравилось. Те условия, в которые были поставлены оба. Желание старших диктовать свои правила. Он понимал, что Лика - такая же заложница обстоятельств, как и он, но знал - именно по вине ее отца сейчас все и происходит.
- Знаю. Я должна провести с тобой ночь и после родить ребенка, - наконец обрела голос Лика.
Ратмир помимо воли остановил свой взгляд на ее пересохших губах, по которым девчонка провела розовым языком.
Они были пухлые. Не благодаря этим всем сраным уколам, которые себе пендюрили все бабы кругом, а натуральные. Такое определять он уж точно умел.
- С чего ты взяла, что нам хватит ночи? - приподнял брови и, поднявшись с постели, шагнул к Лике.
Она, глупая, предприняла попытку отступить, но очень скоро вжалась спиной в стену и теперь смотрела на него с ужасом. Ратмиру это в какой-то мере нравилось. Не возникнет вопроса в том, кто главный.
- Боишься? - спросил он, делая к девчонке новый шаг.
Та помотала головой.
- Нет. Я здесь по собственной воле.
И снова провела языком по губам.
Некоторое время Назаров смотрел на Лику. Хотел «считать» ее. Зачем она здесь? Безропотно выполняет волю отца? Или же у нее свои цели?
Понять этого не мог. Лика просто стояла, пытаясь срастись со стеной, и на этом все.
- Трахать тебя здесь и сейчас не стану. У тебя пара часов на то, чтобы привести себя в порядок и ждать меня, - отчеканил он, отступая к выходу из гостиной. - Сегодня переночуем здесь. Завтра - собираешься и едем ко мне.
Сказав это, Ратмир шагнул к выходу из комнаты. Ему вовсе не нравилось то, в какой западне он оказался. О Лике, конечно же, в этот момент не думал. Девчонка должна знать свое место - это первое. И понимать на все сто, во что ввязалась.
Поэтому самым верным будет продемонстрировать ей первый урок. А дальше… Дальше будет видно.
2
«У тебя пара часов на то, чтобы привести себя в порядок…»
Я поежилась, в очередной раз прогоняя по кругу последние брошенные мне слова. Все пыталась отыскать в них какой-то потайной смысл, но по-прежнему не понимала, что должна сделать.
Было страшно. Так страшно, что в ушах непрестанно громыхала кровь. Картины, возникающие в звенящей от тревоги голове, были одна жутче другой.
Я прекрасно сознавала - этот человек мог сделать со мной все, что угодно. По городу ходило множество слухов о жестокости Ратмира Назарова и я была абсолютно уверена, что большинство из них - даже и не слухи вовсе.
Было страшно его ослушаться, но и делать все то, что другие решили за меня, я не собиралась. Даже несмотря на то, что добровольно согласилась отдать себя в руки самого пугающего человека в этом городе.
Просто не могла иначе. Знала, что если не соглашусь на эту «сделку» - никто больше не поможет моему отцу. При всем обилии родственников, жаждущих лишь откусить побольше от семейного бизнеса и других наследников, думающих исключительно о себе, никто и не подумает пожертвовать собой ради главы семейства.
В горле возник комок. Папа… слишком добрый, слишком наивный для того, чтобы кому-то хоть в чем-то отказать. Даже сейчас, когда по его вине я оказалась в такой страшной ситуации, злиться на него не получалось. В груди жгло от жалости и понимания, насколько же он… беззащитен.
А у меня, кроме него, никого и не было. Как в банальных сказках про Золушку - только мачеха и сводные сестры и братья. Они меня ненавидели, я их - презирала.
И при всем том, что отец позволял им вертеть собой, как угодно, я не хотела лишиться единственного близкого человека. Никто его не спасет, кроме меня. А я… как-нибудь сумею спасти себя сама. Нужно было лишь перетерпеть. Нужно было выиграть для папы время…
Я коснулась потайного кармана джинсов, с облегчением нащупав там спасительную таблетку. Как и ожидала, меня обыскали сразу же, как только оказалась в этом доме, словно обеспечивали безопасность самого президента, а не какого-то местного… бандита. Мой тайник, к счастью, не обнаружили. И теперь я чувствовала себя увереннее, зная, что могу хоть как-то повлиять на ситуацию.
Время тянулось мучительно медленно, порождая внутри излишнюю нервозность. Зачем он вообще дал мне эти два часа? Проще было покончить со всем и сразу.
Я знала, что должна быть внешне абсолютно покорной. Это - мой единственный шанс здесь выжить. Но пока не могла угадать, чего от меня ждал тот, в чьей власти теперь оказалась. Возможно, я должна раздеться и лечь в постель? Или обмазаться какими-нибудь маслами, обкурить комнату благовониями?
Я не знала, чего от меня хотели помимо того, что уже было оговорено, и это нервировало. Не в силах больше сидеть в ожидании своей участи, я прошлась по комнате, открывая дверцы шкафов, выдвигая ящики комода в поисках подсказок. И наконец нашла.
В одном из ящиков обнаружилось белоснежное кружевное белье. Тонкое, мягкое, такое легкое, что казалось почти невесомым. К горлу подступила тошнота - намек был более, чем прозрачен.
Сглотнув, я стянула с себя одежду, бережно свернула ее и положила на стул. Кинув взгляд на часы, посчитала, что вполне успеваю принять душ.
Теплые капли касались тела, сбегали по изгибам вниз, но не приносили обычной расслабленности. В голове стучала лишь одна мысль - скоро все случится. Скоро я стану чужой собственностью. Он будет делать со мной все, что хочет, а я смогу лишь одно - терпеть.
Впервые за время, прошедшее с момента заключения сделки, я подумала о боли, которую придется пережить. О грязи, через которую буду вынуждена пройти. До этого момента подобные перспективы казались далекими, а голову занимали совсем иные мысли. Но теперь пришло понимание - меня будут касаться чужие руки. Будут по-хозяйски трогать в столь интимных местах, в каких никому еще не позволяла…
