поздно. Убеждала, что милосердная богиня вовсе не такая, как ее описывают ссоримы. Альтама жестока и беспощадна к людям. По ее милости у короны более нет наследника, и империя обречена…
Через несколько дней в священном лесу старейшина эльфов в белых одеждах плакал у древнего дуба:
— Прошу тебя, не делай этого. Дай уйти хотя бы детям. Весь Эдиар — это слишком.
— Мы должны защищать кристаллы, — скрипучим хором отзывались деревья. — Мы ничего не можем сделать, эльф. Эдиар будет закрыт, и вы исполните договор.
Новые побеги выстрелили из земли, стремительно поднимаясь к солнцу. Лес встал сплошной стеной, поглотив и людей, и животных. Эдиар отрезало от внешнего мира — страна погрузилась во тьму.
Лишь один островок посреди великого леса остался нетронутым. Там стояла Альтама с мертвым ребенком на руках.
— Тебе пора. Помни, все остальное — твой выбор, и никто не должен делать его за тебя.
Сверток растаял в воздухе, чтобы появиться в другом месте и в другое время. Богиня исчезла, а островок поглотил лес.
История падения Эдиара обросла слухами, превратилась в легенду, пока не забылась совсем. Единственное упоминание о ней хранилось в старинном свитке на верхней полке третьего ряда королевской библиотеки, куда даже самые любопытные студенты Академии не смогли бы добраться. И она продолжала бы там пылиться, если бы ни воля случая, или Альтамы, и, конечно же, ни юные адепты, которые в очередной раз оказались не в том месте.
Глава 1. В погоне за мехом
Академия расположилась на самом востоке Сивалийского герцогства. По закону земли принадлежали короне и должны были полностью подчиняться Соединенному Танарскому Королевству. Однако герцоги Сивалийские всегда отличались острым умом и, поддавшись моде, быстро выстроили Академию магии, собрав под одной крышей не только большое количество адептов Серединной земли, но и редкие фолианты, которые ценились во все времена.
По закону каждая Академия должна находиться под специальной защитой верховных магов и королю пришлось оставить земли в покое, получая приличные откупные от семей адептов и не утруждая себя посещением герцогства. Сивалийские же не страдали от высоких гостей и мирно вели свои дела, хотя в столицу наведывались ни единожды и выстроили с монархом самые теплые отношения.
Как такое получилось, для всех осталось загадкой. Кто-то говорил, что бездетный герцог когда-то спас королевского сына, после чего ему стали всецело доверять, другие уверены, что хорошие отношения с восточными землями намного выгоднее короне, чем подданство благодаря обилию магов, поэтому монарх не утруждал друзей незапланированными визитами, а затем и его потомки не сильно обращали внимания на эти земли. Хорошие отношения продлились около восьми сотен лет и длятся до сих пор, даже когда земли перешли единственному племяннику герцога Сивалийского. Адепты в это время получали знания, которые должны были значительно облегчить, а может и спасти жизнь.
Новый день, как всегда, начинался с криков, шума в коридоре и постоянного скрипа дверей. Ничего не менялось столетиями, и на эти признаки жизни, не выспавшиеся студенты, давно перестали обращать внимания.
Утро в этот день отличалось только одним — сегодня в Академию должен прибыть некий весьма влиятельный вельможа для смотра жизни адептов. Нерадивые студенты понимали, что занятия будут сорваны подготовкой, а значит, поспать можно было подольше.
Однако мечтам Хелены о продолжительном сне так и не удалось сбыться — в углу скудно обставленной комнаты, но освещенной одним большим окном, громко что-то говорил черный кот и, судя по бессвязному отрывку, уже давно.
— … и прямо на хвост, понимаешь, прямо на хвост, — очень яро возмущалось животное, расхаживая из одной стороны в другую. — Они мне о благородстве что-то говорят, о правилах, а сами прямо на хвост! И кто после этого скажет, что я не прав?
— Что на хвост? — спросила сонным голосом, не отрываясь от подушки, Хелена.
— Что значит что? — проворчал обиженный кот. — Шкаф! Прямо на хвост!
— Какой шкаф? На чей хвост?
— Как это на чей? На мой! — недоумение огромного животного чувствовалось в каждом слове, вздыбленной шерсти и выпущенных когтях. — На мой хвост! Они опустили шкаф прямо на мой хвост! Это просто невообразимоуу! Я только представился полным именем, обозначил все свои регалии, начал ей рассказывать про свою матушку, а они шкафом! Прямо на хвост! Ты вообще, чем слушаешь?
— Прости, Филя, я только проснулась. Хвост — это хорошо…или плохо, о хвосте потом… хотя вообще неважно, дай поспать… единственный день, когда отоспаться можно…
В комнате повисла напряженная тишина, а кот запрыгнул на большой дубовый стул, всем своим видом показывая, насколько глубоко он оскорблен. Несмотря на то, что никто не обращал внимания, потомственному фамильяру казалось это единственным правильным решением, если запретили говорить: его морда скривилась, в зеленых глазах появились недобрые огоньки, а хвост яростно бил по мягкому сиденью.
— Какой шкаф, какой хвост, ты где вообще был? — снова открыла глаза Хелена, представляя все неприятности, которые могли произойти, и мысленно моля богов, чтобы коту просто наступили на хвост где-нибудь в коридорах Академии.
— Как где? Гостей ждал, высокопоставленных, — продолжал возмущаться кот, с трудом выговорив последнее слово. — Сидел себе спокойно в главном зале, общался с местной мышью…
— Угрожал.
— Общался, мы пришли к консенсусу, — гордо сообщил Филипп. — Так вот, сижу себеу, мирно общаюсь, никого не трогаю, жду делегацию, чтобы, между прочим, тебе рассказать. А тут они! Магистры Куто и Белани, со своим шкафом! И прямо на хвост! Мне, конечно, больно, я на портьеру, кричу им сверху, что так нельзя, что я Филипп де Гин, твой фамильяр! Портьеры шатаются, я об окно бьюсь… А потом вижу, они прямо на меня летят, магистры эти… и мышь с ними, тоже летит, гадость… Откуда ж я знал, что окно, о которое я бился, так плохо держится! Да если б я знал, я клянусь, я бы имени своего не называл! — уверял Филипп с самыми честными глазами, понимая, что его и так прекрасно знают все жители этого места. — В общем, это не они летели, а окно на них, а я на мышь… Все а дребезги, крику-то было, но все хорошо закончилось, на магистрах ни царапины, мышь, правда, заикается, но она и так пищала. Так что не переживай, отделались малой кровью и то моей.
— Филипп де Гин, во имя Альтамы, ты представляешь, что сейчас будет? Да как тебя вообще угораздило? — начала злиться Хелена, быстро вставая с постели, одеваясь и готовясь к самому худшему. Она наспех расчесала волосы, собрала их в хвост
