Колдунья, колдунья, колдунья!
Ты мысль обо мне не гони!
Зубцов на Волге. Июль 1920.
Кариатида
– Я дала тебе чашу. Пей!
Кариатида
Я не могу из этой чаши пить!
У слепка твоего обрезан подбородок.
На пристани моей сгрузилось иного лодок,
На самой стройной я, волшебной, должен плыть.
Я не могу из этой чаши пить.
Нет, духа твоего Земле не уместить,
О, гордый сон мой, сладостный и кроткий!
Мне в этом мире миг один короткий
Тебя дано любить, но так любить, –
Что ангельских поэм,
Несравненный ни с кем,
Творец –
Теперь навыки нем;
Что жалкий слепец,
Теперь Тициан,
Которому видеть творенья венец
Быль дар, на Земле неповторенный, дань;
Что солнечных систем.
Вихревые мчанья –
Теперь лишь качанья
Пылинок в проблестевшем луче, –
И ты – этот луч;
Твой голос могуч,
И на нежном, покатом плече
Ты выступ храма, чей фронтон из вида,
По непомерности своей,
Теряется, – Кариатида,
Несешь сквозь гущу земных дней.
Я не могу из этой чаши пить, –
Не потому, что духа не имею,
Божественную часть назвать своею;
Не потоку, что не созрел любить, –
Но оттого, что срезан подбородок
Слепительного слепка твоего;
Но
Оттого
Что
суждено
Отплыть мне на одной из самых легких лодок.
Август 1920.
На «Альманахе»
Отчего, когда рядом сидели мы там,
И я жадно ловил – как преступники ловят
Луч надежды по сжатым судейским губам –
Луч безмерного лада в любом твоем слове,
Тень ее воплотилась в одну
Из сидевших и слушавших женщин? –
– Подглядеть захотелось ей третью весну.
Убедиться, что цвета в ней меньше? –
Но я понял тогда, чей коралловый крест
Та, что цепью обвила меня золотою
(Не соперничать с ней никому красотою!)
Смяла с шеи моей, сделав бархатный жест…
Август 1920.
«Каждое сердцебиенье…»
Каждое сердцебиенье –
Это биенье твое…
Красная армия где-то
Вскинула к глазу ружье.
Ты возлюбила поэта,
Чем он ответит тебе?..
Страшное будет мгновенье,
Если угодно судьбе.
Знай же, Сомнабула, знай же:
Ты ему сладостней всех. –
Только при встрече с тобою
Спал с него тягостный грех.
Лучшая в мире, прощай же!
Лучшая в мире миров.
Приготовления к бою
Кончены. Что ж? – Я готов.
Август 1920.
Бесконечная поэма
Опухшее от длительных бессонниц,
Одно из нижних век;
А захоти – и увезет эстонец,
Тебя любой навек.
И порчею затронутые зубы
(Но порча их сладка!)
И не закрывающиеся губы:
Верхняя – коротка.
И белокурые над ней пушинки
(Ведь то, гляди, усы!)…
Жнеца и жницы (стали госпожинки) 1
Скрестились полосы.
Сам должен был я в этот миг отметить,
Сам подойти,
И должна, должна была ответить,
Отдать свои пути.
О, яркая и частая как пламя,
О, нужная, как высь!..
И небывалыми колоколами,
Вселенная, молись!
Смотри, какие меркнувшие светы
Воспламенились вновь;
Какие любопытные планеты
Летят к нам на любовь.
Вон Змий, порфировый и кареглазый,
Мой дорогой, он тут;
Надежды винный бархат и алмазы,
Маринин изумруд;
И горлинка глядящая орлицей,
С рубином на груди;
И сам Эдгар, и серафимов лица
За ним и впереди…
Опухшее от длительных бессонниц
Одно из нижних век
(и так далее).
1920. Сентябрь. Начало.
Finale
It was night in the lonesome October
Of my most immemorial year. –
I.
Весь Ваш внутренний мир я люблю,
И люблю я все внешнее Ваше.
Оттого и спокойно терплю
Исчезание огненной чаши.
Молча муку такую сношу,
Как попавшие заживо в склепы.
Справедливости только прошу
Я, быть может, тяжелый, нелепый;
Пусть тяжелый, нелепый, как ложь,
В трехсосновой завязнувший чаще
Приносящий несчастье, – я все ж
Настоящий! Да, да! Настоящий.
Настоящее знал я тогда,
Знал блаженство, не бывшее в мире;
Пожеланий моих провода
Разнесли его всюду в эфире.
Утро каждое я посылал
Самой малой возникшей былинке.
Чтобы пестик ее просиял,
И лучистыми стали тычинки.
Всем желал одного: чтоб как я.
Не иначе, блаженными были, –
Ибо с самых родов бытия
Ослепительней не было были.
Да, пожалуй, еще об одном
Попрошу Вас: когда Вам не спится.
Как-нибудь, у меня за окном
В час ночной, пролетев, очутиться.
И послушать, как сонную тишь,
В расстояньи, за шторою близкой, –
Под каблук угодившая мышь
Разрезает пронзительным писком.
То мой бред. Потому не боюсь
В нем я с истиной впасть в разноречье.
Потому – как мертвец, я смеюсь,
Что у мыши – лицо человечье.
II.
Litoreis ingens inventa sub ilicibus sus
Великолепная Мангуст
С Ракетой и Мадам Феррари
