не понимаете! Может быть, мне тяжело одному!.. Может быть, я хочу у вас…
Опять раздался звонок. На этот раз — в дверь.
— Пойдемте вместе, — почему-то испуганным голосом попросил Сергей Сергеевич. Я удивленно посмотрел на него.
За дверью оказался могучий рыжий мужчина с мандолиной в руках.
— Привет, — сказал он, уверенным шагом входя в прихожую. — Карасева тут нету?
— Нет, — ответил Сергей Сергеевич. — Здесь Карасев не живет. В этом подъезде…
— Я сам знаю, что он здесь не живет, — прервал его мужчина. — Я посмотрел с улицы — свет в окне есть, и подумал, может, Карасев здесь. Ну нету так нету. — И он, развернувшись, таким же уверенным шагом вышел вон.
— Однако… — только и сказал я, после того как мы вернулись в кресла и несколько минут ошалело молчали, глядя друг на друга. — Этак он все квартиры, где свет горит, обходит, что ли?..
— А я думаю, что это он специально ко мне, — непонятно сказал Сергей Сергеевич.
— Вы что, знаете его?
— Нет, конечно. Но мне кажется, что это чары… Это по моему следу… — полуневнятно забормотал Сергей Сергеевич, съеживаясь в кресле (мое удивление мало-помалу начало переходить в боязнь за психическое здоровье собеседника). — Вы думаете, я сошел с ума? — неожиданно спросил он.
— Кгм… — смутился я, не зная, что сказать.
— Может быть, правильно думаете. Я и сам иногда так думаю. Ничего странного вы в мужике не заметили?
— Да нет. Разве что причина визита.
— Надо было его перекрестить… — опять забормотал Сергей Сергеевич. — Эх, я некрещенный… непременно надо креститься… в это же воскресенье…
— Вы все-таки не объяснили, — перебил я его бормотание, — почему вам кажется, что мужик приходил за вами.
— Да я не уверен. Может быть, это и случайно. Но вот только — в последний год слишком много случайностей. Чересчур много… Четыре раза ко мне заходили, ошибаясь квартирой. Причем один раз — около пяти утра. Пусть будет случайность, если вы настаиваете — (я ни на чем не настаивал). — Мерещится порой неизвестно что. Особенно к ночи, как лягу. Иногда всю ночь не сплю. Кстати, когда дома еще кто есть, ничего не мерещится. Я стараюсь один не ночевать. А вот еще, если поверите: звонит телефон, беру трубку… и что вы думаете? Называют мое имя, но с таким безобразным акцентом, как будто специально коверкают… а затем следует речь на незнакомом, отвратительном языке. Вы знаете, я умею по звуку угадывать языки (да, он меня удивлял этим умением), кроме уж самых экзотических. Так вот, этот я угадать не могу. Но можете мне поверить, совершенно жуткий язык. Если это вообще язык… Что вы на это скажете?
Я молчал. Что я, в самом деле, должен был сказать? Сумасшедшим, конечно, разрешается слышать невозможные языки, но я все-таки не хотел считать Сергея Сергеевича настолько сумасшедшим. Однако меня тревожила убежденность, даже горячность, с какой Сергей Сергеевич отстаивал свое право на безумие.
— Я понимаю, вы мне не очень верите. И это естественно. Это надо испытать самому… — то есть, конечно, ни в коем случае. Прошу прощения. Однако я вспомнил: у меня осталось еще одно вещественное доказательство. И я вам сейчас его покажу.
— «Осталось» от чего? — спросил я, когда Сергей Сергеевич вернулся из спальни.
— Не «от чего», а «почему»? Потому, что их было больше. Что вы на это скажете?..
На ладони у меня лежал клочок бумаги, на котором черными чернилами было написано:
Я ВЕРНУСЬ.
Ничего сверхъестественного. Почерк четкий, чуть ли не каллиграфический, единственная особенность — буквы наклонены немного влево. Пожалуй, цвет чернил не совсем обычный: слишком черный: темно-черный, монотонно-черный — не знаю, как определить. И без той рыжины, которую дают засохшие чернила. Я перевернул клочок и увидел, что с обратной стороны тоже четко проступают буквы — чернила проели бумагу.
— Что за чернила?
— Это не чернила, — с мрачной торжественностью сказал Сергей Сергеевич. — Я просил сделать анализ.
— И что же оказалось?
— Оказалось, что такого состава наука, грубо говоря, в глаза не видела. Вернули листок и тоже спросили у меня, что это.
— Что ж это, неземное послание, что ли? С иных планет?
— Ну-ну. Не занимайтесь ерундой.
— Тогда что это?
— Я то же самое могу спросить у вас.
— И давно вы его получили?
— Недели две назад. Без конверта, без ничего. Так и нашел в ящике. И, как прочитал, мне стало страшно. Без причины. Ведь вы согласитесь, что ничего конкретно ужасного в тексте не содержится?
— Да, но, однако, странно это все.
— Вот видите, теперь и вы признаете, что это странно.
— Ну хорошо, а что вы об этом думаете?
— А я думаю, что это связано с той историей, которую я вам хотел рассказать.
— Так рассказывайте.
— Да. Чем я закончил?
— Вы еще толком и не начали. Остановились вы, кажется, на чужой жене и на том, что она на вас смотрела…
— Да, теперь вспомнил. Жена у него просто прелесть… Но дело не в этом. Засиделся я за разговорами. И решил на ночь у них остаться. Благо пятница была. Сходил в контору, позвонил в город; объяснил, что
