* * *
Веселые пичуги
Звенят надо мной.
Кузьминские пьянчуги
Стоят у пивной.
К нам подошел сначала
Один мужичок.
Но что околдовало
Его мозжечок?
Как он пошел кругами,
Народ веселя,
Упал и всё ногами
Писал вензеля!
Потом его дружинник
Повел — тяжкий труд,
Хотя туда двужильных
И рослых берут.
Но тут в тоске и муке
Навстречу жена,
И просит на поруки
Героя она.
И вот с усмешкой сонной
(Смотри — упадет!)
Он собственной персоной
С ней рядом идет.
Не дебошир, не пьяный,
А просто с женой
На редкой травке пряной
Лежит в выходной.
Там, где побольше тени,
Он сладко уснул —
Ей голову в колени
Удобно уткнул.
Какие превращенья!
Он нежно храним.
Дух вечный всепрощенья
Витает над ним.
Он спит, великолепен,
Трава на усах.
Сияет женский гребень
В его волосах.
КОНЕЦ ЛЮБВИ
…И чем друг другу не потрафили?
Прощаясь, глазом не моргнули.
Они друг другу фотографии,
Теперь ненужные, вернули.
Она ему подарки прежние —
Колечко с брошкой — возвратила.
А он — ее записки нежные,
Давно утрачена их сила.
Вот так в минуты расставания
Они в пустынных гулких стенах
Те давние завоевания
Меняли, как военнопленных.
СКРЫТНОСТЬ
Он жил вблизи, но жил не на виду.
Он все скрывал. Зачем? На всякий случай.
Скрывал привычно радость и беду,
И лишь не скрыл он смерти неминучей.
Враги о том, что он врагом их был,
Догадывались, думаю, едва ли.
И женщины, которых он любил,
Об этом даже не подозревали.
* * *
Хотел бы я проникнуть в этот мозг! —
Не скальпелем, конечно, не рентгеном,
А словно перекинуть легкий мост,
Войти, вбежать в порыве откровенном.
Хотел бы, если б выпала судьба,
Узнать — пускай не сразу, а помешкав,—
Что там таится, под прикрытьем лба,
Когда блуждает на губах усмешка.
Хотел бы я увидеть только раз,
Уж если мне досталось это диво,
Что кроется за тихим светом глаз,
Глядящих так спокойно и правдиво.
ПОРТРЕТ
Категоричные сужденья,
Горящий взгляд.
На скулах пятна возбужденья,
Слова бурлят.
Но вот, внезапно сбившись с тона,
Взглянув вокруг,
Вы снисходительно и томно
Вздохнули вдруг.
Как будто вы росли меж принцев,
В иных веках.
И говорите вы: «Мой принцип» —
О пустяках.
Ах, как же вы принципиальны
И как скучны,
Ах, как же вы провинциальны
И как смешны!
ПОПЫТКА ОПРЕДЕЛЕНИЯ КРИТИКИ
Но что же такое критика? Маэстро или тапер?
Но кто она — режиссер, оценщик или разметчик?
На самой передовой расчетлива, как сапер,
Иль в поиске «языка» удачлива, как разведчик?
Иль в том, чтоб за фронтом шагать, видит задачу свою,
Присваивает нам званья, не ведая об обидах,
Подсчитывает трофеи, добытые нами в бою,
И так привычно уже закапывает убитых?
* * *
В ранний час в березовых хоромах
Гулко гром грохочет молодой,
И дымки взорвавшихся черемух
Тут и там не тают над водой.
С хвои сходит измороси проседь,
За рекой горланят петухи…
В этот ранний час решают бросить
Пить, курить или писать стихи.
К ПОРТРЕТУ
Той давней, той немыслимой весной,
В любви мужской почти не виноватая,
У низенькой земляночки штабной
Стоишь ты, фронтовая, франтоватая.
Теперь смотрю я чуть со стороны:
Твой тихий взгляд, и в нем оттенок вызова,
А ноги неестественно стройны,
Как в удлиненном кадре телевизора.
Кудряшки — их попробуй накрути! —
Торчат из-под пилотки в напряжении.
И две твои медали на груди
Почти в горизонтальном положении.
В тот промелькнувший миг над фронтом тишь.
Лишь где-то слабый писк походной рации.
И перед объективом ты стоишь,
Решительно исполненная грации.
ВОИТЕЛЬ
