прикосновения травы к голым ногам неожиданно сменились обжигающе горячими захватами чего-то шершавого и одновременно липкого. Словно кто-то пытался опутать лодыжки скотчем, намазанным жгучим перцем. Или облизать длинным языком… Вот когда меня по-настоящему затрясло, а сердце рухнуло в пятки. Дима вскрикнул:
— Маш, оно жжётся!
Не выдерживая напряжения, я перешла на крик:
— Это же просто крапива, поболит и пройдёт, ты только не останавливайся. Сейчас повернём и увидим соседские дома, поднажми, Димочка…
Рванулась из «захвата» и, ударив ногой назад, почувствовала, как кроссовок прилип к чему-то мягкому и плотному. В ужасе выдохнув:
— Мамочка, помоги… ― без сожаления рассталась с папиным подарком на день рождения, тут же скинув и второй, чтобы было легче бежать.
Братишка молчал, но его маленькая хрупкая ладошка дрожала. Я чувствовала, что он еле держится, и это стало последней каплей, разбившей плотину моего терпения. Подхватив Диму на руки, крепко прижала его к себе и, не прекращая движения, закричала:
— Оставь нас, проклятая тварь. Иначе, клянусь, ты пожалеешь, что связалась со мной!
И, отвечая на этот вопль, что-то просвистело за нашими спинами, с резким звуком ударившись о землю, словно пыталось достать непокорную добычу гигантским кнутом. Я невольно взвизгнула, когда велосипедное колесо подпрыгивая пролетело над нашими головами, приземлившись где-то в стороне от дороги…
Крепче прижав к себе всхлипывающего брата, прохрипела вмиг осипшим голосом:
— Сколько хочешь бесись ― всё равно нас не получишь…
Наверное, от страха совсем потеряла рассудок, раз набросилась с угрозами на то, чего не было… Или, по крайней мере, не было видно. Как в насмешку над моим отчаянием, именно в этот момент мобильный выпал из руки и погас. Но мне было уже всё равно: я знала ― ещё десять шагов, и надо повернуть налево. Здесь лес кончался, давая начало деревенской улице.
Это были самые тяжёлые шаги в моей короткой жизни, и до сих пор не понимаю, как я смогла их преодолеть. За поворотом, в быстро редеющем сумраке виднелись силуэты деревьев и домов с кое-где уже переливавшимися огоньками окон. Увидев их, разжала дрожавшие от усталости руки, опуская брата на землю и слушая, как звенит его счастливый голосок:
— Маша, Маша… мы пришли, у нас получилось…
Едва выдохнув:
— Да… ― снова схватила его за руку, потащив вперёд на не гнувшихся от усталости ногах, потому что за моей спиной разочарованно и тоскливо вздохнула тьма, или, просто налетевший прохладный ветер прошуршал в соснах. Что бы это ни было, оно не могло меня остановить…
Димка выдернул свою ладонь из моей, радостно крича и размахивая руками, помчался так, словно и не было нашего сумасшедшего бега. Я же плелась за ним, не веря глазам: с каждым шагом воздух становится светлее и прозрачнее, бесследно растворяя в себе тёмную дымку. И, когда обессилев, мои ноги замерли около мамы, беспечно болтавшей с соседкой, прекрасный летний вечер окутал всё вокруг золотым солнечным сиянием…
Димка прижался к маме и замолчал. Она погладила его мокрые взъерошенные волосы, удивлённо посмотрев на меня:
— Маша, что у тебя за вид? А где велосипед и новые кроссовки?
Я не могла говорить: обняв её, прижалась головой к маминым каштановым локонам и ткнула рукой в направлении леса. С тревогой заглянув в глаза, она поцеловала меня в щёку:
— Ничего-ничего, завтра с утра сама схожу в лес за великом. Давно пора выбросить эту рухлядь, то и дело ломается. Вернёмся в город, куплю новый, обещаю. И кроссовки найдутся, вот посмотришь, не переживай, Машенька. Главное, вы оба в порядке…
Мы с Димкой переглянулись, и я, робко тронув её за руку, спросила:
— Пока нас не было, тут всё было… нормально?
Мама засмеялась:
— Конечно, глупые мои фантазёры, что у нас может случиться? Опять что-то выдумали, раз примчались сюда как взмыленные лошадки. А ну, быстро умываться и ужинать.
Она ушла в дом, а мы с братом одновременно тяжело вздохнули. Димка смотрел на меня повзрослевшими серьёзными глазами:
— Маш, спасибо, что спасла… Знаешь, у тебя на ноге красная полоса…
Я перевела взгляд на покрытую маленькими волдырями лодыжку, за которую меня схватила «тьма», и, облизав пересохшие губы, ухмыльнулась:
— Подумаешь, до свадьбы заживёт.
Братишка с грустью приподнял короткий рукав футболки, показывая багровый след на коже:
— И у меня тоже, да? Маша, как думаешь, оно приходило за нами?
Я пожала плечами, отводя взгляд:
— Вряд ли, просто попались на пути… Забудь об этом, мы с тобой справились, а значит, всё будет хорошо.
Он вдруг улыбнулся, и весёлые огоньки зажглись в серых, так похожих на мои, глазах:
— Маш, а мне понравилось, как ты прогнала тьму. Так на неё рявкнула, что она со страху и растаяла. Ты ― самая храбрая, лучше всех… Шоколадку купишь? И жвачку…
Я засмеялась:
— Ах ты, хитрюга! Пошли ужинать, мама ждёт…
