него Серафимы.
– Сима, ты же знаешь, что я не могу на тебя сердиться. Просто, когда дело касается моего мировоззрения – я всегда серьезён. Говоришь, что нам, находящимся в самом аду, нечего бояться, и значит у нас невозможно существование какого-то порядка, кроме хаоса? Эх, Сима, всё ты витаешь в облаках иллюзий. Если хочешь знать, мы – падшие ангелы, пошедшие за Люцифером до самого ада – только и могли решиться на этот шаг, и только будучи убежденными в истинности его верований. Мы все здесь идейные, и именно единомыслие служит тем остовом, который и крепит наш мир. И, наверное, только существование призрачной тени сомнения в том, что твоя идейность – есть ложный вымысел, только и может страшить многих из нас, ведь раз существует человек, как идея бога, то мы, падшие ангелы, разве недостойны своей собственной идеи? Так что, оказаться в подозрении на сомнении в верности идеи ангела, как самостоятельного элемента, и тем самым оказаться отверженным без имени – и есть то, что держит всех нас в узде, – высказался Асмодей, задумавшись над чем-то.
– А ты не боишься, вот так мне рассказывать все ваши секреты? Вот возьму и поведаю все твоему начальнику Баалу. А, Асмодей? – прищурив свои глаза, заявила Сима.
– Ты же – ангел, и не способна на такое, – приблизившись вплотную к Симе, прошептал ей Асмодей.
– В том-то и дело, что у нас ничего не получится, раз я – ангел. А став твоей, я стану падшей, и сам понимаешь, что здесь-то круг и замкнулся, – отталкивает его Серафимы.
– Чёрт возьми! – кипит от гнева Асмодей.
– Ты говори, да не заговаривайся, – отвечает, имеющая право на такие же эмоции, но всегда держащая себя в руках, Серафимы.
– Бывает, – усмехнулся Асмодей. – В нашем случае упоминание всуе даже очень полезно. Успокаивает, знаешь ли, нервы. Кстати, из ведомства Агареса к нам недавно поступила странная заявка. М-да… – недоговорив, задумался Асмодей.
– Ну, чего замолчал-то? – заинтересовалась Сима.
– Знаешь, мне надо вначале разобраться, а уж потом я тебе расскажу. Ты же знаешь, у нас, не смотря на общность идей, существует своя межведомственная детализация этих идей, отчего и возникают свои трения. Ведь здесь вступили в противоборство не просто два наших основных ведомства, отвечающих за разный подход к делу, здесь задет сам принцип, где главенство – и есть высший принцип. Так, Агарес, отвечающий за силовые структуры, делает ставку на физическое воздействие, против которого, по его мнению, ничто не вечно под луной. Раскаленную кочергу ему в задницу, и все дела. Ведомство же Баала, который во главу угла ставит психологическое воздействие, имеющее куда как большие временные рамки влияния по сравнению с физическими вариантами – находится в жестком противостоянии с тем же Агаресом. И теперь у нас (несмотря на то, что все идейные) уже некоторые начинают сомневаться в идейности тех, кто имеет иную точку зрения, и они уже ищут среди других ведомств отступников общего дела, доходя до обвинений оппонентов в работе на бога. Да, уж… Но мне кажется, что это всё ведется с одной лишь целью: занять более высокое место в нашей иерархии, – заявил Асмодей.
– А я-то думала, что у вас тишь да гладь, и только стоны грешников неизредка прерывают вашу не благословенную тишину. Кстати, как ты можешь работать в таком шуме. Поди, что в горячую сетку записан, и молоко за вредность выдают, – усмехнулась Сима.
– Ну, ты умеешь развеселить, – улыбнулся Асмодей. – Знаешь, не всё так уж и плохо. Ведь ко всему привыкаешь. Ладно, хватит о ненасущном, лучше давай поговорим о нас, – горят глаза у вновь приближающегося к Симе Асмодея.
– Всё, поговорили, а теперь – за дело, – неумолима Сима.
– А всё потому, что ты не даёшь мне шанса, – с горечью молвит Асмодей.
– Не искушай меня, Асмодей, – отталкивает демона Серафимы и, подойдя к находящемуся в этом кабинете шкафу, открывает один из ящиков и достаёт из него папку, после чего возвратившись к столу, за которым находилось наблюдательное экранное поле, становится рядом с креслом, оставляя его пустым, в силу имевшегося среди ангелов поверия, что в ногах правды нет, а есть непреложная истина, отвергающая значимость воздействия бытия на крепость веры.
Поэтому ангелы, в случаях, когда дело касалось человека с его противоречивыми сомнениями, никогда не садились и занимали стойкую позицию, что было также усвоено и человеческой паствой, её здоровой не имеющей ортопедических проблем частью, старающейся говорить с богом на равных, не ища отговорки на некрепость ног.
– Что это?– интересуется Асмодей.
– Дело нашего парня, – листая папку, говорит Серафимы.
– Не делай вида, как будто ты его не помнишь. Чему, надо заметить, вы не обучены, – иронизирует Асмодей.
– Будь уверен, что тебя-то я, как раз никогда не забуду, – отвечает Серафимы, продолжая листать папку.
– Только на господа и на это, я и уповаю, – всё не уймётся Асмодей.
– А вот, нашлось, – достав отдельный файл и повернувшись к Асмодею, сказала Серафимы.
– Ну-с, – интересуется Асмодей.
– Заявка родителей на рождение, – следует ответ Серафимы. – Так, что тут у нас?
Она бегло просмотрела страницы заявки, которая включала в себя не только обоснования кандидатов в родители своих пожеланий на получение доступа к чуду рождения, но и приложения, в которых были зафиксированы все параметры и характеристики предполагаемых кандидатов.
– Ага. Всё как обычно, без всяких там залетов, к которым кто-то, не буду показывать пальцем, частенько склоняет неокрепшие души, – на секунду бросила взгляд на Асмодея Сима, который, между тем только усмехнулся, заявив:
– В мире – демографический кризис, так что пытаемся найти хоть какие-то решения.
– Ты мне тут зубы не заговаривай, – одёрнула того Серафимы, но потом, по мере читки текста, её глаза осветились добром, как это происходит в минуты наивысшего благосогласия, которое всегда желает поделиться с другими, и Сима проговорила вслух. – Вот, мамочки всегда умеют найти нужные доводы и слова. Любовь, и больше ничего кроме неё, не может быть основанием для подачи заявки на разрешение зачатия плода. А ты мне тут трезвонишь о какой-то там необходимости, о неких технических аспектах, опять же – при той же неразумности в подходе к этому действу, просто, оксюморон какой-то.
– Ну, а чем мотивирует своё решение её партнёр? – пропуская претензию мимо ушей, Асмодей переводит разговор.
– Хм, партнер. Умеешь же ты найти слова,– строго смотрит на Асмодея Серафимы, затем возвращается к читке и сообщает: – А знаешь, я удивлена, его пожелания полностью находятся в согласии с мамочкой. Так что, перед нами предстал плод истинной любви, – горят добром глаза Симы.
– Ну,
