Книга Бедная Персефона - Mut-Em-Enet

Иван

Ненавижу солнечный свет. Мне бы под землей жить, чтобы не мучиться так каждое утро. И виной тому бешеная чувствительность к яркому свету. Даже мусор не вынесу без темных очков. Фотофобия, блин.

Сколько же проспал? Не могу адаптироваться к реальности. Перед этим двое суток тяжёлых вскрытий. Быть патологоанатомом не выбор — предназначение! Развею сомнения не всегда ж мы режем мертвых, не путать с судмедэкспертами. А также делаем, например, биопсии… Удивлены?

А помните шутку:

— Папа, я хочу быть патологоанатомом!

— Ой, только через мой труп!

Им еще смешно, святая простота! Внутренности человека — это сказочный лабиринт и я, как Минотавр, знаю, где выход! Но никому не скажу.

Они говорят, да ты больной, а я говорю — настоящий бог смерти! Не слишком ли самоуверенно?

Имею право! Кому-то все дается легко, но не мне, да я землю рыл, чтоб быть там, где есть. Лечить живых — одно, а понимать почему человек умер — это ли не загадка? Терапевт всё знает, но ничего не умеет, хирург все умеет, но ничего не знает. А патологоанатом — все знает и умеет, но попадают к нему слишком уже поздно.

И я такой, я — Иван Страхов, спасибо хоть не Грозный. Но тоже б подошло идеально.

Улыбаюсь себе, поглаживая короткую черную бороду, нет я не дед старый, но борода — это, наверное, мечта, одни маски надевают, а я закрылся бородой. Благо растет. И пусть завкафедры ругается, мол, сбрей нафиг ее. Нет, пока это часть меня, и так хорошо. Глаза подкачали, синие, не карие или черные. Генетическое уродство. Все мы несовершенны.

Делаю над собой усилие встаю с постели, с такой же черной, как и моя душа. Гомерический смех на фоне. 50 отжиманий — и я в порядке! Тело — храм! Никакого алкоголя и сигарет! И никаких баб в моей постели! Это ж всего лишь низменная потребность, грязь под ногтями. Каждая из них, даже самая благочестивая, бредит вечной любовью. И каждая проститутка мечтает стать порядочной женщиной, и наоборот. Ну их всех к монахам! Только силы тратить…

Сегодня еду на важную встречу, что скажут, впрочем, да мне плевать! Мои исследования в плане онкологии дают плоды, и все равно, что скажет эта кучка иностранных недоучей.

Слабоумие и отвага!

Одеваюсь во все черное! Ну нравится мне этот цвет! Я сам себе кажусь более уверенным. Очки бы не забыть! А то свет этот…

Ну и моя черная Тойота везет меня, куда надо. Это еще что? Вообще дура мелкая съехала, прям под колеса. Хорошо, успел затормозить. Наша клиентка, по ходу… ты cмотри, еще и огрызается. А само ж пугало огородное: волосы светлые и вьющееся. Никогда не любил блондинок. Недоразумение еще и пробку учинило. Дядя? Да какой я тебе, притырочная, дядя? Нет мозгов, не лезь на дорогу. Ну явно ж студентка и явно ж на экзамен. На футболке красуется красноречивый слоган — ха-ха. Хамская надпись, сиськи нечего себе. Сойдут. Успокоилась припадочная и пошла себе, Боже избави от такого счастья.

Нет, ну вы не подумайте, я не грубый, я — конкретный. Не собираюсь ни под кого прогибаться. Говорят чушь — я говорю, что это чушь, говорят по делу — признаю.

Бляха ж муха, из-за этой дуры я опоздаю.

— Иван Васильевич, тут уже наши шведские партнёры. Ну где ж Вы ходите?

— Яков Михайлович, ну Вы ж знаете, какие нынче пробки!

— Все-все идёмте, а то без Вас сейчас Леонид нарасскажет.

Проходим в кабинет завкафедры анатомической патологии. Сидят, обложившись бумажками, а мой помощник Леонид вещает:

— Мы акцентируем внимание на необходимости повышения уровня компетенций в сфере иммуногистохимических исследований, что позволит создать современную базу для оказания своевременной и высокоэффективной помощи онкологическим больным…

Так, у переводчика прям дым из ушей от такой тирады.

— Добрый день, — выдаю на чистейшем английском, — я смотрю, мой коллега уже немного ввел Вас в курс дела, спасибо Леонид, дальше я сам.

И я рассказываю об исследовании, а главное показываю результаты, выводя фото и графики на экран.

— Ох, Иван, ты их и закружил, грант на исследование уже у нас, а ты даже можешь рассчитывать на стажировку в Швеции.

— Яков Михайлович, я бы не спешил с выводами, пусть еще почитают, посмотрят, ну и пригласим их на демонстрацию, если нужно.

— Всё ты, Страхов, извини за каламбур, перестраховываешься…

— Так, это всё лирика, Вы мне скажите, когда у нас на кафедре будет секретарь? А то как Апполинарию Фёдоровну спровадили на пенсию, уровень бумажек достиг критического. Да и надоело бегать самому. Очень отрывает от работы.

— Ваня, я хочу выбрать наилучшую кандидатуру, собеседования, отбор, сам понимаешь, дело нешуточное…

— Ну Вы лапшу-то мне на уши не развешивайте, главное, чтобы это был человек, живой, с руками и ногами и хоть немного шевелил мозгами… Уже можно студента даже. А то завалит меня бумажная куча, да так, что не найдете.

— Не-а, Ванечка, тебя беречь нужно, ты у нас кадр ценный.

И выслушав откровенную лесть, иду к себе в обитель смерти — в морг. Тут я себя чувствую намного увереннее. Холодно, темно и очень тихо.

— Иван Васильевич, — меня нагоняет Леонид, — там нам для исследований новых жмуров привезли, Вас заинтересует.

— Ну Лёнечка, это уже что-то, сейчас и насладимся внутренней красотой наших новых "товарищей".

Обожгло воспоминание, помню мне лет 10 где-то, гуляли с пацанами возле речки и вдруг я заметил нечто в кустах. Подошел ближе и увидел труп. Женский и совсем раздетый. Пацаны испугались и убежали, а я стоял, как вкопанный, и смотрел, наслаждаясь красотой увиденного.