находятся обвинители. Они говорят о потерянных землях и прочем подобном, а я считаю, что Артур выбрал наилучший путь.
Но теперь все кончено. Бесполезно стонать и сожалеть. Если бы нынешние недовольные знали Британского Медведя, они бы поняли, что их нытье только укрепляет его позиции.
Знакомый враг лучше коварного друга, а мы насмотрелись на коварных друзей. Острову Могущественных лучше без таких, как Кередиг, Моркант, Брастиас, Геронтий, Уриен и их мятежные сородичи, от которых одни проблемы. Черт побери их всех, говорю я. О них забыли, и поделом!
Где они были, все эти так называемые сомневающиеся, когда Артур сражался с вандалами? Уриен и Брастиас думали только о том, как бы им добраться до власти Верховного Короля, но тогда, на пропитанном кровью поле битвы, я что-то не слышал их голосов. Геронтий горазд подстрекать других на мелкие пакости, но кто видел отважного Геронтия на переднем краю битвы? Я не видел.
Со времен Великого Константина в Британии не видели такого войска, как то, что собрали мы — двадцать тысяч человек! пятнадцать тысяч лошадей! Но сколько бы нас не было, а в тот день Артур вышел с врагом один на один, а вот изменники-лорды куда-то подевались. Что ж, они сделали свой выбор. Да будет так. Но вместо того, чтобы оскорблять Небеса своими жалобами, лучше бы им воздать хвалу за то, что им есть чем жаловаться, и что они вообще дышат.
Артур дорого заплатил за мир, которым мы наслаждаемся сейчас. Его унесли с поля битвы, а вместе с ним унесли и наши сердца, и солнце, и звезды, ибо без Артура нам предстоял путь во тьме.
— Они отвезли его в Инис Аваллах, — сказал Рис, его лицо посерело от усталости и беспокойства. — Если вы знаете какие-нибудь молитвы, молитесь. Ибо если Артуру дано исцелиться, то это возможно лишь в святом месте, и ни в каком другом.
Мудрый Эмрис лучше всех знал, что делать. Рис передал последний приказ Артура:
— Отведите вандалов на север, отдайте им земли мятежных лордов. Тамошних британцев изгнать, поселения отобрать, а винят они пусть своих неверных хозяев.
И вот вандалы ушли. Наступил мир, и завоевал его Артур. Мы разделили войско; Бедивер, Кай и я провожали нового вожака вандалов Мерсию с его людьми в земли, дарованные им Артуром на севере. Кадор и остальные кимброги — так звал Артур своих друзей сердца, — наблюдали, как предатели со своими последователями покидали берега Инис Прайден, оплакивая конфискованные земли.
Нас было много, мы устали от боев, и потому двигались на север неспешно, сопровождая орду вандалов, с трудом находя по пути воду. Вот с этим действительно возникали сложности. С каждым днем засуха усиливалась, земли изнывали от жары. В пути нам попадались крепости, покинутые жителями, бежавшими в Арморику, — но еще больше ввергали в уныние крепости сожженные, разоренные и разрушенные чумой.
Мы видели много страданий, но еще горше нас угнетала мысль о том, что придется сгонять с земли честных британцев. О, это очень, очень непросто — сказать человеку, чтобы он оставил свой дом, а все его труды пошли прахом лишь потому, что его негодяй-лорд нарушил присягу Верховному Королю. Проще уж сразу прикончить такого человека; клянусь, это добрее.
Мне очень не нравилось задание короля и я молился, ища способ избежать того, что должно быть сделано. День за днем, пока мы шли, вернее, тащились, с вандалами на север, я молил Бога о чуде.
И на мою молитву ответили, пусть не чудом, но весьма удачным решением. Однажды ночью, на шестой или седьмой день после того, как мы покинули наш лагерь возле Каэр Глоу, Мерсия с рабом-переводчиком подошли к шатру Бедивера. Вообще-то, этот шатер принадлежал Артуру, и Бедивер взял его с собой в память о короле. Мы отдыхали после очередного тяжелого дня.
— Чего они еще хотят? — проворчал Бедивер.
Мне, как и ему, хотелось лишь одного — чтобы поскорее кончился этот трудный день.
— Я разберусь, — пообещал я, рассчитывая отослать посетителей побыстрее. — Сиди, брат, я справлюсь.
— Ладно, я сам, — вздохнул Бедивер. — Надо выяснить, что там у них приключилось. Мы и так два дня не виделись, пусть расскажет.
Смуглый темноволосый Мерсия приветствовал нас обычным порядком, ударив кулаком в грудь. Бывший священник Хергест заговорил почти одновременно с Мерсией:
— Приветствую, друзья.
— И тебе привет, — довольно мрачно откликнулся Бедивер. Позади был трудный день, так что никакого энтузиазма в голосе моего друга не было и в помине.
— Садитесь, если хотите, — пригласил я без особого радушия. — Я бы предложил тебе чашу, чтобы мочить горло в такой знойный день, но нам нечего в нее налить. — Я нарочно сделал упор на воде, чтобы пресечь разговоры, возникавшие каждый день. Вандалы хотели больше воды. То, что у нас было, неизменно делилось строго поровну между всеми, и больше взять было негде.
— Да, жарко, — сказал Мерсия на нашем языке. Его речь, хотя и корявая временами, быстро улучшалась. Без сомнения, Хергест оказался хорошим учителем.
— Земле нужен дождь, — вздохнул Бедивер, откидываясь на спинку походного стула.
— Мой народ жаждет, — прямо сказал Мерсия.
— А я тебе что, фонтан? — раздраженно отреагировал Бедивер. — Это засуха, видишь ли. Все хотят пить.
Мерсию этот выпад не смутил. Он взглянул на Хергеста, который произнес несколько резких слов на его родном языке. Вандал лишь кивнул и разразился длинной речью, на этот раз на своем языке.
Закончив, он снова кивнул священнику, и тот перевел:
— Лорд Мерсия хочет, чтобы вы оба знали, он не может считать себя благородным человеком, если не сообщит вам, что его народ мучается от жажды. Это все, что он хотел сообщить. Он не хотел проявить неуважение.
— Вот и хорошо, — пробормотал Бедивер, несколько смущенный такой отповедью.
— А еще Мерсия говорит, что он несчастлив, — продолжал Хергест. Мы с Бедивером удивленно воззрились на него, а переводчик тем временем продолжал: — Несчастным его делает мысль о британцах, которых вы собираетесь выселить из их домов. То, что именно он — причина их проблем, принижает его в собственных глазах. Он считает такое решение неправильным.
— Понимаю, — Бедивер покрутил головой, — но тут ничего не поделаешь. Трудности у бриттов из-за предательства их лордов. Они нарушили слово,
