выдавила улыбку.
Беатрис и Лейла вышли из повозки первыми и помогли спуститься. Длинный подол зацепился за порожек у дверцы. Я охнула. Беатрис тут же склонилась, чтобы помочь. Не хватало ещё юбку порвать. Ледяной ветер чуть не сбил с ног. В тонком платье сразу сделалось невероятно холодно, не спасала даже шубка из волчьего меха — подарок жениха.
Мы поспешили в дом Зигрида Рыжего, где нас уже ждали.
Боги, надеюсь, там будет тепло!
Я подняла подол, чтобы не запачкаться о жухлую, позднюю траву. Никакой дороги не было, лишь едва видимая подмёрзлая тропа. Вокруг стояли палатки, где жили воины князя и рабы, взятые в плен.
Сейчас снаружи никого не было, кроме, разве что, дозорных, стерегущих покой в лагере. Может, отец и прислал меня в подарок, но они-то не могли знать, что нападения не будет. Отец привык держать слово. Но сейчас я мечтала, чтобы он его нарушил. Боги, вот бы отец со своими воинами ворвался в лагерь и забрал меня домой!
Но этого не случилось.
Хрипло каркнул ворон и скрылся, хлопая крыльями, в окне высокого дома. Оттуда слышался гул голосов, смех, звучание незнакомых инструментов. Уже шёл пир. Без меня. Впрочем, я не сильно расстроилась. Меня уже колотило от страха.
— Ну, наконец-то! — воскликнул высокий небритый воин с чёрными глазами, встретивший нас у дверей. Мы шагнули в мрачное помещение, забитое людьми по самый потолок, и освещённое факелами. Пахло людским потом, хмелём и жареным мясом. — Князь не любит ждать, поспешим.
Боги, он что, накажет меня за опоздание? — сначала я усмехнулась, но потом улыбка сползла с губ, когда я увидела в углу залы дымчатых волкодавов. Они грызли кости. Почему-то я решила, что кости непременно человеческие, и затряслась от ужаса. — Он отдал тела дяди и братьев псам… боги! Хочу домой!
Я успела рвануться к дверям, но воин-провожатый перехватил за локти.
— Э, нет, красавица, поздно! Цена уплачена!
— Госпожа! — заволновались служанки, но их оттеснили подальше, и вскоре я потеряла их из виду.
Воин потащил меня куда-то в конец дома, откуда доносилось больше всего шума.
Я забила ногами, вдруг потеряв всякое чувство достоинства, и зарыдала, как дитя. Мне было страшно. Так страшно, что только слёзы могли выразить творящееся в моей душе. Гости смолкли. Музыка стихла. Все смотрели на меня, повиснувшую на руках незнакомого воина, и красную от рыданий.
Это был позор, но тогда я об этом не думала.
В конце зала был сооружён высокий помост, на котором стоял трон. Широкое кресло, простое, почти как обычное, только размером больше. Рядом с этим троном стояло кресло поменьше, более изящное, с сиденьем, укрытым мехом.
Моё, — почему-то решила я.
Зигрид Рыжий как раз сидел на большом троне с рогом в руке. Он отдал рог рослому парню-отроку и поднялся. На нём была чёрная рубашка простого кроя, широкий пояс с ножнами и штаны, заправленные в высокие сапоги из кожи. За год, что я не встречалась с ним, он ничуть не переменился. Разве что на левом глазу, поперёк, появилась белая отметина-шрам.
— Отпусти, — коротко приказал он воину, державшему меня. Тот сразу убрал руки, и я рухнула на колени перед помостом. Вскинула голову, всхлипывая, и оперлась руками на земляной пол. Зигрид оглядел меня сверху. — Вставай.
Я не смогла. Была настолько слабой тем днём от чувств, тягости дороги, жалости к себе, что просто не смогла подняться. Тогда Зигрид Рыжий спустился в тягучей тишине. Только его псы скулили где-то в зале.
Он подхватил меня на руки и вернулся к трону, чтобы сесть и усадить меня себе на колени. Взмахнул рукой.
— Сегодня великий день для Бергсланда! Я хочу, чтобы вы выпили за здоровье моей невесты и веселились до рассвета! — он поднял рог.
— За Зигрида Рыжего! Слава Зигриду!
— Здоровья невесте!
— Счастья молодым! У-у!
Зал взорвался рёвом его воинов, и князь выпил. Мёд потёк по его усам, он пил до дна.
Я оцепенела в его руках, ощущая жёсткое мужское бедро под собой. Было страшно, непривычно, волнительно. Я не понимала, что следует делать. Сидеть на его коленях было особенно неловко — это было нарушением всех приличий! Но встать и убежать я не могла.
Зигрид допил хмельной мёд, хмыкнул и вытер рыжие усы. Я поймала себя на том, что откровенно разглядываю его резкое лицо, смутилась и уронила взгляд, когда он обернулся.
— Посмотри на меня, — попросил князь. Он вдруг щёкнул меня по носу, слегка и как-то по-детски. Я удивлённо подняла брови и посмотрела на него. Зигрид оглядел моё лицо. — Ты красивая, знаешь? Точно не с небес спустилась, где живут боги, а?
Я раскраснелась. Зигрид вдруг хохотнул. Он обхватил меня за талию и положил руку на бедро. Стало тепло, даже жарко от его руки. Я ужасно смутилась, но не решилась ничего сказать. Даже прикоснуться!
— Эй, Бьёрн, принесли княгине поесть и выпить, — приказал он высокому отроку-прислужнику. Обернулся ко мне. — Что хочешь? Птицу или дичь? Или сладкое?
Я растерялась. Отец никогда не давал выбирать блюда, слуги наполняли тарелки для меня по его указке. Он хотел, чтобы я хорошо питалась, была здоровой и стройной. И уж тем более начинать со сладкого мне не позволяли никогда. Поэтому я пожала плечами и буркнула:
— Сладкое.
— Слышал? — обратился Зигрид к отроку. — Выполняй.
Бьёрн кивнул и легко сбежал по ступенькам помоста в зал. Там он скрылся в толпе. Люди танцевали, пили пиво и хохотали. Было жарко и непривычно шумно. Я глядела на эту дикую пирушку, чувствуя себя совершенно лишней здесь, и стыдилась оборачиваться к мужу.
Мужу… боги, неужели это свершилось⁈
— Катерина, верно? — заговорил Зигрид снова. — Как тебя звали дома?
— Так и звали… — пробормотала я, не понимая, что ему надо.
— Даже мать?
— Матери у меня нет. Она… она погибла, когда я родилась, — рассказала я, чувствуя лёгкую грусть. Зигрид потёр моё плечо широкой ладонью.
— Раз ласкового имени нет, то я сам его выдумаю, — решил он.
Вернулся Бьёрн и подал целый поднос сладостей: плюшек, творожных сочников, пирогов с ягодами, медовых пряников, яблок. Рот наполнился слюной. В последние дни из-за волнений я ела очень мало. Глаза разбегались от количества угощений. Пока я выбирала, отрок не разгибал спины, стоя в поясном поклоне.
— Нужно выбрать что-то одно? — заволновалась я, не в силах решить, чего хочу больше — сочник или пряник.
— Нет, почему? Это всё тебе. Не нравится?
Я удивлённо обернулась к князю. Тот поднял брови в ответ. Не верилось, что это правда. Прошли несколько долгих мгновений,
