Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
этом сыграет бумага. Носитель печатного текста и гравированного изображения, бумага, более белая, чем пергамент, в итоге превратится в своего рода «нулевую степень цвета»1. В самом деле, ведь во всяком изображении цвет определяется по его соотношению с фоном, и этот фон – или носитель, каким бы он ни был, – представляет собой «не цвет»: для иллюминированной рукописи это пергамент, для настенной росписи – стена; для станковой живописи – дерево или холст; для гравюры или печатного текста – бумага. В XV–XVI веках массовое распространение бумажных носителей, как для изображений, так и для текстов, способствовало тому, что между цветом бумаги – белым – и бесцветностью возникло нечто вроде синонимии.
Мое второе замечание касается восприимчивости к различным оттенкам белого – с течением времени, по крайней мере в Западной Европе, эта восприимчивость притупилась. В самом деле, есть основания считать, что по сравнению с нашими предками глаз современного европейца гораздо менее чувствителен к многочисленным вариантам белого, и не только к тем, которые встречаются в природе, но и к тем, которые создаем мы сами, как в красильном деле, так и в живописи. В этом смысле наше зрение уступает и зрению обитателей других географических регионов: так, жители Крайнего Севера умеют различать в снежной и ледяной белизне целую гамму тончайших нюансов, часто остающихся невидимыми (и безымянными) для приезжего. Это обеднение отражено и в европейских языках. Сегодня у них в обиходе осталось только одно слово для обозначения белого цвета, а когда-то было несколько, зачастую два, а порой даже больше.
Третье замечание связано с предыдущим: сегодня нам трудно избежать противопоставления белого и черного. Эти два цвета составили почти неразлучную пару, более устойчивую, чем могли бы образовать какие-нибудь другие два цвета, в том числе синий и красный. Но так было не всегда. В средневековых текстах противопоставление белого и черного встречается нечасто; если же обратиться к изображениям и предметам того времени, то здесь сочетание этих двух цветов, несущее в себе определенную символику, встречается еще реже. Только на изображениях животных (собаки, коровы) и птиц (сороки) можно увидеть черно-белые шерсть и оперение – как их можно увидеть и в природе. В самом деле, до появления гравюры и книгопечатания – поворотного момента в истории цвета – антагонистом белого чаще выступает не черный, а красный. Многочисленные примеры этого мы находим в мире символов, в эмблематике, в моде, а позднее в спортивных состязаниях и настольных играх, где форма команд, их лагеря или хотя бы фигуры, которыми они играют, должны быть двух разных цветов: долгое время здесь соперничают не белое и черное, а белое и красное.
Мое последнее замечание касается символики цветов. Эта символика всегда двойственна, у каждого цвета есть и позитивные, и негативные аспекты. Бывает хороший красный (энергия, радость, праздник, любовь, красота, справедливость), а бывает плохой (гнев, буйство, опасность, вина, наказание). Бывает хороший черный (умеренность, благородство, власть, роскошь), а бывает плохой (горе, траур, смерть, преисподняя, колдовство). Но белый – особый случай: здесь амбивалентность символики не так выражена: большинство представлений, связанных с этим цветом, – добродетели или достоинства: чистота, девственность, невинность, мудрость, покой, доброта, опрятность. К этому можно было бы еще добавить могущество и изысканность в обществе: в течение столетий в Европе белый был цветом монархии и аристократии, особенно в парадном убранстве и в одежде. Наши белые воротнички, белые рубашки и платья в какой-то мере являются продолжением этой традиции. Долгое время белый был также цветом гигиены: все ткани, прикасавшиеся к телу (нижнее белье, постельное белье, полотенца и так далее), должны были быть белыми, как по гигиеническим, так и по моральным соображениям. Сегодня все иначе: мы спим на белье ярких расцветок и носим нижнее белье любых цветов. Но белый до сих пор остается цветом опрятности и гигиены, по ассоциации с ванными, больничными палатами и холодильниками. Белый – опрятный, чистый, холодный и молчаливый.
И наконец, белый долгое время был цветом религиозного культа и сопровождающих его обрядов. Так, в кодексе богослужебных цветов средневекового христианства и современного католицизма белый полагался для праздников в честь Богоматери и Христа, то есть главных церковных праздников. Связь белого со священными обрядами прослеживается во множестве религий, причем иногда с глубокой древности. Во многих древних культах богам посвящали животных с белой шерстью и птиц с белым оперением, а жрецы и весталки носили белые одежды.
И тем не менее белый не всегда имеет позитивный смысл. Для значительной части Азии и Африки белый – цвет смерти, понимаемой не как противоположность жизни, а как противоположность рождения. Смерть – это новое рождение, вот почему белый цвет является эмблемой и того и другого. В Западной Европе белый иногда ассоциируется с трауром, с усопшими, с привидениями, а порой даже с феями и другими странными созданиями, явившимися из потустороннего мира. Еще чаще белый символизирует пустоту, холод, страх и тоску. Однотонная белая окраска кажется таинственной и пугающей еще и потому, что за долгие века ни живописцы, ни красильщики так и не сумели добиться того, чтобы созданный ими белый цвет сиял идеальной белизной, подобно лилии, молоку или свежевыпавшему снегу: по меньшей мере до XVIII века все оттенки, которые у них получались, были лишь почти белыми: то есть тусклыми, оттенка некрашеной шерсти, сероватыми, с грязнотцой, с желтизной. Сегодня эти технические трудности преодолены, однако в белом все же остается что-то загадочное и недоступное, притягательное и в то же время вызывающее безотчетный страх, завораживающее и в то же время парализующее, словно этот цвет, в противоположность всем остальным, все еще не полностью освободился от своих сверхъестественных параметров. Надо ли радоваться этому или ужасаться?
* * *
Настоящая книга – шестая и последняя в серии, которая была начата более двадцати лет назад. Ей предшествовали пять других: «Синий. История цвета» (2000); «Черный. История цвета» (2008); «Зеленый. История цвета» (2013); «Красный. История цвета» (2016); «Желтый. История цвета» (2019). Все они опубликованы в издательстве Seuil. Как и остальные, книга построена по хронологическому принципу: это именно история белого, а не энциклопедия, и тем более не исследование роли этого цвета в одном только современном обществе. Я попытался исследовать этот цвет в течение долгого периода времени и во всех аспектах, от лексики до символики, включая повседневную жизнь, социальные практики, научное знание, техническое применение, религиозные моральные предписания, художественное творчество, мир эмблем и представлений. Слишком часто исследования, претендующие на то, чтобы отобразить историю цвета, ограничиваются только самыми близкими к нам периодами,
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
