Книга Три судьбы - Олег Юрьевич Рой

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66

Впрочем, приятно пахло от многих – хотя некоторые, это было особенно заметно в летних автобусах, норовили вылить на себя чуть не ведро духов. Лучше всего пахли те, кто духами (или чем там еще они поливаются?) вовсе не пользовались – запах чистого, пусть даже слегка вспотевшего тела (у каждой разный, вот чудеса!) будоражил куда сильнее любой парфюмерии. Красивых было меньше, но тоже хватало.

А с некоторыми даже удавалось поговорить!

* * *

Леля была лучше всех! Тонкая, легкая, золотистая! Как пробившийся сквозь листву первый утренний солнечный зайчик. И запах у нее был такой же. Легкий, прозрачный, свежий. Как разнотравный луг ранним утром, когда солнце не успело еще разогреть, насытить воздух тяжелой вязкой духотой. Когда слышно еще, как на границе луга и леса звенит легонько почти невидимый в тени родник…

И тянется к нему, как будто крадучись, еще одна струна запаха – странная, дикая, пряная. Словно не солнечный зайчик пробежал – словно тигр приходил к водопою. Хотя какие могут быть тигры в наших-то лугах или даже лесах? Но запах – запах был! И неуместная эта нотка особенно будоражила.

Он погладил узкие золотистые планки – дверь была «наборная», такая же, как в их с матерью и отцом квартире. Только в их подъезде пахло обыкновенно: пылью или влажным камнем, смотря по тому, когда делали уборку, борщом или тушеной капустой, да еще тяжелым цветочным амбре – соседка сверху предпочитала густые, чуть не вязкие духи. После ее шествия по лестнице в подъезде долго-долго висела тяжелая и как будто липкая «туча». А возле Лелиной двери парило невидимое, но ощутимое облачко – легкое, свежее, острое. Недолго, через минуту-две развеется, однако уходить все равно было жалко. Словно Леля еще тут!

Он представил, как там, внутри квартиры, она, балансируя то на одной ноге, то на другой, сбрасывает туфли, морщится, растирает усталые от каблуков ступни. Он говорил, что лучше ботинки, апрель – не июнь, вечером холодно, но она уперлась: как ты не понимаешь, это же Мариинка! Смешная Лелька. Ну премьера, и что. В антракте, на променаде в фойе, через одного – тренировочные (или очень на них похожие) штаны и кожаные куртки, бордовые пиджаки и сверкающие лаком ботинки! Довершали великолепие тяжелые золотые цепи и почти такие же массивные серьги и ожерелья у «дам». А ведь совсем, кажется, недавно, визит в оперу, да и вообще в театр, считался событием торжественным, ради этого из гардеробов доставались лучшие костюмы и платья, обувь начищалась до зеркального блеска. Но лакированных ботинок он не помнил, тем более в сочетании с тренировочными штанами. И эта смесь запахов – бррр! Мариинка, как же! Средоточие культурной жизни культурной, черт побери, столицы!

Спохватился: что это я тут стою? Скатился с четвертого этажа чуть не кубарем, прыгая через две ступеньки. Выскочил из подъезда, задрал голову: может, Леля выглянет? Такое случалось. Но сейчас третье справа окно – узкое, кухонное – было темным и безжизненным. Наверное, ее сразу к домашним делам припахали. Отчиму-то плевать, конечно, а вот матушке вполне может приспичить, к примеру, перевесить занавески – а то как-то мрачно. И Леля, улыбнувшись, примется за дело. Или, пока Валентин там под дверью ароматы нюхал, она уже выглядывала? И решила, что он ушел. А он, видите ли, задумался! Жалко.

Подъездная дверь внезапно загрохотала, распахнулась, бухнула по кирпичному «косяку». Леля выскочила на крылечко – в резиновых туфельках-«галошках», в которых бегала к мусорным пухто, в халатике, – подскочила к нему, поцеловала, прижалась, тут же вывернулась и нырнула обратно в подъезд.

Он постоял еще немного, сгоняя с лица непрошеную улыбку, вспоминая анекдот, недавно слышанный от Дима. Если есть где и есть чем, но не с кем – это драма, если есть где и есть с кем, но нечем – трагедия, а если есть с кем и есть чем, но негде – тут уже комедия. Действительно, комедия. В штанах стало тесно, он прикрыл глаза, вспоминая горячее Лелино тело под тонким халатиком. И голые коленки… И запах, запах…

Хватит, одернул сам себя. Тебе еще через полгорода топать. Вдобавок (он взглянул на часы – ого-го, сколько натикало) короткий маршрут отменяется. Поглядел еще раз, выгибая запястье, – любовался. Часы были модные, недешевые, он ими слегка гордился – я вам не какой-то там нищий студентишко, я крутой паренек. Часы достались почти случайно – как трофей с преферансного «матча» между питерским универом и… он уже не помнил, кто еще участвовал в том «поединке». Неофициальном, разумеется, но проводились такие встречи более-менее регулярно, и, что греха таить, позволяли вести вполне сносное существование. Разве может студент повести свою девушку на премьеру в Мариинку? А он вполне мог. Преферансистом Валентин был отличным: память, умение быстро считать и – да, чувствительность к запахам тоже выручала. Нередко он просто «читал» если не мысли противников, то их эмоции: страх, надежду, уныние. Одно дело, если человек перед третьими распасами благоухает спокойствием, и совсем другое – если сомнениями, что означает: у тебя есть шанс. Чуять шансы – и ловить их – Валентин умел.

В конце концов, секрет любого успеха в чем бы то ни было – умение принимать решения. И не только верные, но и вовремя.

Перед поступлением в универ, кстати, когда колебался между физфаком и химфаком, именно обоняние стало решающим аргументом в пользу химфака. Кто знает, может, выбрал бы физфак, так и в преф играть не выучился бы. А так все сложилось прекрасно. Отличный способ подработать. Иначе пришлось бы вагоны разгружать или контейнеры в порту тягать. Нет, он не возражал против физического труда, но зарабатывать «головой» гораздо приятнее. Отрадно сознавать, что ты умнее многих. Большинства даже. Поднимает самооценку.

Главное – не сильно заноситься, судьба, или кто там еще рулит, быстро напомнит, что и как. Ах, ты весь умник-разумник? Так как же тогда ухитрился упустить из виду график развода мостов? Мыслитель! Профессор кислых щей! Он поругивал себя весело, без капли огорчения. Ну да, забыл, и что? Влюбленные часов не наблюдают, как не преминула бы сказать Леля, вечно сыпавшая цитатами, – филолог! Но ему даже бесконечные цитаты нравились. Ему все в ней нравилось. Особенно то, как она смотрит… Словно он – волшебник! Да, дорогой волшебник, никуда не денешься, придется давать крюк. В метро уже не успеть, денег на такси не

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66