Через три месяца он вернулся домой после очереднойбесполезной попытки найти работу, на этот раз в Канзасе. Поставив свой кейс, онпечально улыбнулся Лорен и ее мачехе:
— Я думаю, что бывший профессор не может устроиться сейчасдаже дворником.
Выглядел он совершенно изнуренным и очень бледным. Онрассеянно потер грудь и мрачно добавил:
— Может быть, это и к лучшему, поскольку я не чувствую всебе достаточно сил, чтобы махать метлой.
И, не произнеся больше ни слова, он упал — сердечный приступсразил его.
Несмотря на то что сейчас отец выздоравливал, его болезнь изменилавесь ход ее жизни… Нет, поправила себя Лорен, она еще только на пути кизменениям. После долгих лет неустанной учебы и изнурительных занятий зафортепиано она получила степень магистра музыки, но решила, что этого ей мало ичто для полного удовлетворения надо выступать перед публикой. Она унаследовалаот матери талант пианистки, но не ее фанатичную преданность этому видуискусства.
Лорен хотела от жизни большего, она не могла жить толькомузыкой. С одной стороны, ее искусство многое давало ей, а с другой — многоголишало. Она ходила в школу, занималась на фортепиано, работала, чтобы платитьза обучение, и никогда не было времени, чтобы расслабиться и развлечься. Кдвадцати трем годам она уже объездила все Соединенные Штаты, участвуя вразличных конкурсах, но все, что она видела в огромных чужих городах, — этогостиничные номера, учебные классы и аудитории. Она встречала много мужчин, ноу нее никогда не было времени на что-либо большее, чем короткое знакомство. Онаполучала стипендию, имела много призов и наград, но денег все равно не хватало,и ей приходилось подрабатывать.
В то же время, после того как она посвятила столько летмузыке, бросить ее ради чего-то другого казалось невозможным. Болезнь ее отца инакопившиеся счета заставили ее наконец принять решение, которое она долгооткладывала. В апреле отец потерял работу и вместе с ней медицинскую страховку;в июле он потерял здоровье. Все эти годы он почти полностью оплачивал ееобучение, теперь настала ее очередь помочь ему.
Когда Лорен подумала об этой ответственности, ей показалось,что тяжесть всего земного шара легла ей на плечи. Ей нужна работа, ей нужныденьги — и все это прямо сейчас. Она окинула взглядом роскошную приемнуюВитворта. Она хотела представить себя работающей в этой огромнойпроизводственной корпорации, но почувствовала такую неловкость, как будто ошибласьдверью. Она подумала, что это не важно — лишь бы зарплата была достаточновысока. В маленьком Фенстере почти не было перспективных рабочих мест, а тедолжности, которые ей все же предлагали, оплачивались ниже аналогичных вбольших городах, таких, например, как Детройт.
Секретарша повесила трубку и встала:
— Мистер Витворт сейчас примет вас, мисс Деннер.
Лорен покорно пошла за ней к резной двери из красногодерева. Когда секретарша открывала дверь, Лорен взмолилась про себя:
«Только бы Филип Витворт не вспомнил тот давний визит»— ишагнула в его кабинет. Годы выступлений перед публикой научили ее скрывать своеволнение, и это дало ей возможность быть внешне совершенно спокойной. Мужчиназа столом поднялся ей навстречу с выражением искреннего изумления нааристократическом лице.
— Вы, возможно, меня не помните, мистер Витворт, — сказалаона, грациозно протягивая ему руку через стол. — Я Лорен Деннер.
Рукопожатие Филипа Витворта было твердым, а в голосе егопроскальзывали веселые нотки, когда он заговорил:
— Ну что вы, я очень хорошо помню вас, Лорен; вы былидовольно… незабываемым… ребенком.
Лорен улыбнулась в ответ:
— Это очень любезно с вашей стороны, вы могли бы сказать«возмутительным» вместо «незабываемым».
Таким образом, установилось временное перемирие. ФилипВитворт кивнул в сторону золотистого бархатного кресла, стоящего перед столом:
— Садитесь, пожалуйста.
— Я принесла вам свои бумаги, — сказала Лорен, садясь иодновременно доставая из маленькой сумочки конверт.
Он взял конверт и извлек оттуда несколько машинописныхстраничек, но его глаза оставались прикованными к лицу девушки.
— Вы поразительно похожи на свою мать, — проговорил он послепродолжительной паузы. — Она была итальянкой, не так ли?
— Мои бабушка и дедушка родились в Италии, — пояснила Лорен,— а мама родилась здесь. Филип кивнул:
— Волосы у вас намного светлее, чем у матери, иначе вы былибы ее живым портретом. — Он перевел пристальный взгляд на бумаги, которые онадала ему, и добавил бесстрастно:
— Она была необыкновенно красивой женщиной.
Лорен откинулась в кресле, слегка ошеломленная неожиданнымнаправлением беседы. Мало того, что он прекрасно помнил их с матерью, ФилипВитворт, несомненно, считал, что Джина Деннер была очень красива. И сейчас онговорил комплименты Лорен.
Пока он изучал бумаги, Лорен позволила себе осмотретьвеликолепный кабинет, из которого Филип Витворт управлял своей корпоративнойимперией. Затем она переключилась на него самого. Для мужчины около пятидесятион был чрезвычайно привлекательным. Хотя его волосы чуть посеребрила седина,морщин на загорелом лице почти не было. Он был высок, хорошо сложен, и в егокрепком теле не чувствовалось ни грамма лишнего веса. Сидя за огромнымписьменным столом в безупречно сшитом темном костюме, он, казалось, был окруженатмосферой богатства и власти, которая неожиданно произвела впечатление наЛорен.
Глядя на него глазами взрослой женщины, она не увидела в немтого холодного, самодовольного сноба, которого запомнила с детства. Теперь онказался представительным, элегантным мужчиной, занимающим видное положение вобществе. Он вел себя с ней безупречно вежливо и к тому же обладал чувствомюмора. Думая обо всем этом, Лорен не могла не почувствовать, что предубеждениепротив него, которое не покидало ее все эти годы, возможно, было несправедливым.
Она вдруг со смущением спросила себя, почему, собственно,так неожиданно изменила свое отношение к нему. Конечно, он добр и вежлив с нейтеперь. А почему бы ему и не быть таким? Ведь перед ним уже не страшненькаядевятилетняя девочка, а молодая, интересная женщина, на которую заглядываютсямужчины.
Действительно ли она составила не правильное представление оВитвортах много лет назад? Или она просто позволила себе поддаться магиибогатства и обаянию Филипа Витворта?
— Хотя ваш диплом заслуживает уважения, но я надеюсь, выпонимаете, что музыкальное образование не представляет никакой ценности в миребизнеса, — сказал он.
