возрастом каменел. Раскисшая грязь сменилась небольшим количеством вымощенных камнем дорожек, затем булыжной мостовой ближе к центру города. Храмы и таверны грудились вокруг площадей со статуями людей, которые, вероятно, когда-то были важными персонами.
Все сомнения по поводу ведьминого жезла испарились. Теперь он определенно дергался, как живое существо — короткие подергивания переросли в настойчивые рывки. Ее исследование не было напрасным. Земля под городом была пронизана лей-линиями, мощными каналами таумической энергии. Ученые спорили, росли ли они там, где селились люди, или сами собирали людей, как тепло зимой. Для Вив имело значение только то, что они здесь были.
Конечно, поиск мощной лей-линии был только началом.
Маленькая ясеневая дужка дергалась влево и вправо — некоторое время в одну сторону, затем поворачивалась и тянула в другую, как рыба на крючке. Через некоторое время Вив уже не нужно было на нее смотреть. Ощущения было достаточно, и она стала уделять больше внимания зданиям, мимо которых проходила.
Устройство провело ее по главным магистралям, по извилистым переулкам, которые соединяли их вместе, мимо кузниц и ночлежек, рынков и гостиниц. На улицах было мало людей ее роста, и она никогда не оказывалась в толпе. Такой эффект производила Чернокровь, как правило.
Она прошла сквозь все слои запахов, из которых состоял город: пекущегося хлеба, просыпающихся лошадей, мокрого камня, горячего металла, цветочных духов и старого дерьма. Те же запахи, что и в любом другом городе, но под ними скрывался утренний аромат реки. Иногда между зданиями она видела лопасти водяного колеса на мельнице.
Вив позволила стержню вести ее туда, куда он хотел. Несколько раз рывок был настолько сильным, что она останавливалась и осматривала близлежащие здания, но, разочарованная, продолжала двигаться вперед. Стержень сопротивлялся некоторое время, пока не сдавался, находя новое направление для рывка.
Наконец, когда он дернулся особенно сильно, она полубессознательно остановилась и нашла то, что ей было нужно.
Не Хай-стрит — было бы слишком на это надеяться, — но и не очень далеко от нее. По всей улице стояли керосиновые уличные фонари, сейчас погашенные, и, вроде как, после наступления темноты тебя не зарежут. Здания Редстоуна выдавали свой возраст, но крыши, казалось, были в хорошем состоянии. У всех домов, кроме одного, к которому и тянул ее ведьмин жезл.
Он был мал для того, чем являлся. С единственного оставшегося железного крюка свисала потрепанная вывеска — КОНЮШНЯ ПАРКИНА, — краска с рельефных букв давно облупилась. Там были две большие, окованные железом деревянные двери, но они были приоткрыты, а запорная перекладина прислонена к стене неподалеку. Забавно, но еще одна дверь поменьше, слева от нее, размером с орка, была заперта.
Вив наклонила голову, чтобы посмотреть внутри. Свет просачивался сквозь дыру в крыше и с горсть битой глиняной черепицы лежало поперек широкого прохода меж шестью стойлами для лошадей. Лестница сомнительной прочности вела на чердак, слева находился небольшой офис с подсобкой. Кислый запах гниющего сена доносился из корыта в задней части дома. Пыль кружилась в лучах света, как будто никогда не оседала.
Это было настолько идеально, насколько она могла надеяться.
Она убрала ведьмин жезл.
Когда она снова посмотрела на растущий поток повозок на улице, то заметила шишковатую старуху, подметавшую крыльцо через дорогу. Вив была почти уверена, что старуха подметала с момента ее появления; порог, без сомнения, уже сверкал, но она продолжала решительно наступать на него, каждую секунду бросая на Вив взгляды исподтишка.
Вив перешла улицу. У старухи хватило такта показаться удивленной, изобразив при этом нечто похожее на улыбку.
— Ты знаешь, кому принадлежит это заведение? — спросила Вив, указывая на конюшню.
Женщина была вполовину ниже ее роста, и Вив пришлось наклониться, чтобы посмотреть ей в глаза — и они исчезли, когда старуха сжала лицо в задумчивую сеть морщин.
— Конюшня?
— Угу.
— Нуууу. — Она задумчиво произнесла это слово, но Вив могла сказать, что с памятью у старухи все в порядке. — Старому Энсому, если я правильно помню. У этого человека никогда не было особых способностей к бизнесу, ни к торговле, ни к работе мужа, судя по рассказам его жены.
От Вив не ускользнуло, как многозначительно женщина приподняла брови:
— Не Паркину?
— Не Паркину. Старый Энсом купил ее слишком дешево, чтобы менять вывеску.
Вив весело улыбнулась, ее нижние клыки выдвинулись вперед:
— Есть какие-нибудь идеи, где я могу его найти?
— Не могу сказать наверняка. Но, насколько я представляю, он занимается единственной работой, в которой у него никогда не было неудач. — Она подняла свободную руку, поднося воображаемую кружку к губам. — Если ты действительно хочешь его найти, я бы попробовала кабачки на Роубоун-аллее. Примерно шесть штук. — Она указала на юг.
— В такое раннее время?
— О, это то дело, к которому он относится серьезно.
— Спасибо, мисс, — сказала Вив.
— О, мисс, вот оно что! — хихикнула женщина. — Ты могешь называть меня Лэйни. Собираешься стать моей новой соседкой?.. — Она сделала приглашающее движение.
— Вив.
— Вив, — сказала Лэйни, кивая.
— Я думаю, мы еще увидимся. Зависит от того, такой ли он плохой бизнесмен, как ты говоришь.
Старуха все еще смеялась, когда Вив направилась в Роубоун-аллею.
Что бы ни говорила Лэйни, Вив на самом деле не ожидала найти сильно оклеветанного Энсома в это время суток. Она решила, что спросит о нем в любой забегаловке с открытой дверью и, как только узнает, где он обитает, выследит его после окончания рабочего дня.
Ей, однако, понадобились всего три остановки, прежде чем она его нашла. Хозяин таверны оглядел ее с ног до головы после того, как она спросила, многозначительно приподняв брови при виде рукояти Чернокрови над ее плечом.
— Никаких проблем с моей стороны, просто бизнес, — спокойно сказала она, стараясь выглядеть менее внушительно.
Очевидно, удовлетворенный тем, что она не рвется в драку, он ткнул большим пальцем в угол и вернулся к оттиранию грязи со стойки бара в новых и более интересных местах.
Когда Вив приблизилась к столу, у нее возникло ошеломляющее впечатление, что она входит в логово какого-то пожилого лесного зверя. Барсука, возможно. Не чувство опасности, а ощущение места, где он провел так много времени, что оно впитало его запах и стало по сути его собственным.
Он даже был похож на барсука: большая, сальная борода, черная в белую полоску, спутавшаяся
