втором классе нас было всего трое мальчиков, все остальные были девочки. Некоторым девочкам было по 15-16 лет. Наша тройка-это я, Бутаков Фиофил, и Худобородов Василий, сидели на одной парте весь учебный год. И не где-нибудь, а на самой передней парте. Все время на глазах учителя, поэтому особенно не побалуешься. А учитель второго класса был строгий. И в то же время очень хороший. Звали его Василий Романович Вохменин. Он вел сразу два класса, II и IV. В четвертом классе были совершенно взрослые ребята и девчата. Некоторым было по 17-18 лет. Такие на учеников совсем уже не походили. Каких только номеров не устраивали эти перерослые ребята. Хорошо, что классы эти вел такой учитель, как Василий Романович. Он умел поддерживать дисциплину. И его побаивались. А раз побаивались, то, без сомнения, и уважали. Первые и третьи классы в то время вела пожилая учительница Рыбакова Наталья Захаровна. Она тоже, как и Василий Романович, учительница была хорошая. В учителях уже оба не по первому году. И среди учителей села, они пользовались неплохим авторитетом. Жаль только, что они тоже мало поработали. Оба были переведены в другие школы после окончания учебного года. Второй класс я окончил с хорошими оценками. Сестра моя тоже перешла в третий класс.
В III классе этой же тройкой мы снова сидим за одной партой. Хотели нас рассадить, но, ничего не получилось. Учительницей нашей была молодая девушка Наталья Степановна. Фамилии не помню. Знал, но забыл. С самых первых дней дела шли плохо. Совершенно никакого порядка. Дисциплина на уроках – хуже не куда. Шум, крик…Ну что только не было…Были случаи, когда Наталью Степановну загоняли в кладовку и закрывали. Конечно, это делали больше всего ученики IV класса. А Наталья Степановна тоже вела два класса, кроме нашего III у нее был I класс. Не один раз она оставляла класс и убегала в с/совет, а оттуда верталась с председателем или секретарем (моим отцом). Учебный год прошел, можно сказать, впустую. Больше половины класса осталось на второй год. Остался и я. А вот сестра моя была переведена в IV класс. Дисциплина у ней была лучше, чем у меня.
Каждый год у нас были новые учителя. Наталья Степановна после окончания учебного года куда-то уехала. Прибыло двое новых учителей: Черников Геннадий Осипович и Голышкина Зоя Ивановна.
И вот снова в III класс. Класс большой. Наш учитель Геннадий Осипович. I класс тоже он ведет. В классе тишина. А раз хорошая дисциплина, то и учиться стали лучше. Учителя полюбили всей душой. Где он только с нами не побывал. Кажется, исходили все луга и соседние леса. Хороший авторитет завоевал он и среди взрослой молодежи. Особенно его полюбили после того, как однажды он проучил одного хулигана – пьяницу. Если бы этого хулигана не забрал подоспевший милиционер, то он, наверно, бы получил пулю в лоб. Геннадий Осипович имел револьвер. Многие потом упрекали Геннадия Осиповича в том, что он не всадил пулю в этого мерзавца. А следовало бы… Вскоре этот хулиган вообще куда-то уехал и в Портнягиной появлялся время от времени, и совсем ненадолго. На этот раз III класс я окончил хорошо. Был даже ударником. Получал от школы денежную премию. Родители меня тоже порадовали. Отец купил мне полусуконное пальто и портфель. Пальто было, правда, девичье, но его быстро переделали. Тогда не так-то просто было что-либо купить. В магазине товар завозили редко, а потом ведь и купить то не всегда есть на что. Отец работал секретарем совета, получал совсем маленькую зарплату. Ну а дед сшил мне сапоги. Самые настоящие сапоги, а не бродни, какие я носил до сих пор. Правда сапоги были из самодельной кожи, но это не имело большого значения. Сапоги они и есть сапоги. Их с броднями никак не сравнишь. Одели меня по тем временам можно сказать не плохо. Сестра в этом году окончила IV класс и больше решила не учиться. Пошла работать в коммуну на ферму. Даже не на ферму. В общем, она принимала все надоенное молоко, а затем его раздавала согласно ведомости. Получали только на детей и коммунистов.
В IV классе снова сидим за одной партой с Кичигиным Федей. Второй год с ним сидим за одной партой. Наша учительница Зоя Ивановна Кичигина. Раньше она была Голышкина. Здесь в Портнягиной вышла замуж за Кичигина Петра Степановича. Муж ее в армии. Учительница она была неплохая. Вела тоже два класса. Были случаи, когда ее выводили из терпения, и тогда она наказывала провинившихся по все правилам. Однажды, за какой-то грубый проступок, она отобрала учебник у меня, у Кичигина Николая (ее деверя) и Савина Андрея, а затем выгнала из школы и больше не велела в нее заходить. За такие дела, конечно, даже родители по головке не погладили. Бить, конечно, меня не били, но по-своему все-же наказали… Дней через десять нас снова приняли в школу. Конечно пришлось извиняться и дать слово больше не нарушать школьную дисциплину. Слово свое все мы трое – сдержали.
Сейчас я вернусь немного назад. Я уж говорил, что в коммуну мы вступили в 1921 году. На первых порах коммуна была не большая, но она уже существовала около десяти лет. Правда, во время кулацкого мятежа 1921 году ее почти полностью разграбили бандиты. Сейчас она создается чуть-ли не заново. В основном в коммуну вступали бедняцкие хозяйства. Первые годы коммуна находилась на участке в 1,5 км от Портнягино. К 1929 году там находилось всего 2-3 семьи, потом и они вернулись в Портнягино. Со временем все дома и другие постройки на участке были снесены, и там осталось пустое место. В настоящее же время коммуна создавалась в самом селе. В первые же дни после вступления в коммуну отец с дедом свели всего скота в общее хозяйство. Все запасы зерна и других продуктов сдали на склад. Дома совершенно ничего не осталось, даже куриц, и тех увезли в общий курятник. Сельскохозяйственный инвентарь тоже был свезен на хозяйство. Все это, конечно, принимала специальная комиссия, выбранная из коммунистов. В доме было все проверено, чтоб не осталось ничего. А в нашем дворе (пригоне) разместили в двух конюшнях свиней. Тут же, в пригоне сделали топку, чтоб варить для свиней корм. Питались только в общей столовой. Кормили три раза в день. Питание было исключительно хорошее. Каждый день был суп мясной, яйца и молоко, не говоря уж о овощах. В общем,
