Мы так подробно говорим об этих тяжбах о наследстве только потому, что они, как мы уже сказали, породили ту великую войну, о последствиях которой мы решили рассказать, и, следовательно, нам необходимо совершенно ясно установить ее причины.
Автор является рабом истории, а не своей фантазии. Впрочем, эта великая эпоха так изобилует увлекательными перипетиями, что нашему воображению не обязательно приходить на помощь событиям, и все, что касается Робера Артуа, не менее привлекательно в деталях, предлагаемых нами читателю.
Итак, Ладивьон только что приехала в Париж, когда к ней вечером пришла незнакомая женщина. Голос ее звучал повелительно и решительно. По тому, как она, едва войдя в комнату, обратилась к Ладивьон, та поняла, что перед ней женщина, умеющая заставить повиноваться себе, и пришла она с неколебимым намерением добиться своего.
Поэтому Ладивьон невольно осталась стоять, когда гостья села.
— Вы ведь были близки с епископом Арраса? — обратилась к ней незнакомка.
— Да, — ответила Ладивьон, покраснев от бесцеремонности, с какой был задан вопрос.
— И у вас находится много бумаг, скрепленных его печатью?
— Это правда.
— И вы, должно быть, сильно сердиты на семейство Маго, преследовавшее вас?
— Это тоже правда, мадам.
— Значит, именно вы нам и нужны.
Ладивьон еще пристальнее вгляделась в эту женщину, видимо убежденную, что она не встретит никаких возражений в том, чего хотела добиться от нее, расспрашивая в столь дерзком тоне.
— Вы должны отдать мне все бумаги, доставшиеся вам от епископа Тьерри, — пояснила незнакомка.
— А по какому праву, мадам, вы их требуете? — робко спросила Ладивьон.
— Вы должны понимать по моему тону, что у меня есть право требовать то, что я прошу у вас. Посему дайте мне эти бумаги, и поживее, ибо они мне необходимы немедленно.
С этими словами незнакомка встала, как будто была уверена, что ее приказ будет тотчас исполнен.
— Я, действительно, понимаю по вашему тону, мадам, что вы привыкли повелевать, — ответила Ладивьон. — Однако позвольте спросить вас, какие из этих бумаг могут быть вам полезны?
— Все, что имеют отношение к наследству Артуа.
— Тогда, мадам, вы напрасно пришли ко мне, ибо у меня нет ни одного из документов, о которых вы сказали.
— Разве епископ Тьерри не был советником графини Маго?
— Был.
— А разве графиня не с помощью подлога получила в наследство графство Артуа, принадлежащее графу Роберу?
— Этого я не знаю, — сказала Ладивьон.
— Не знаете?
— Нет.
— Но, будучи советником графини, епископ должен был знать о всех этих тяжбах.
— Возможно.
— Графиня, наверное, переписывалась с ним, и у вас, унаследовавшей бумаги епископа, должны быть ее письма, которые подтвердят, что она не имела никакого права на это наследство, ведь у графини не было секретов от своего советника, а он ничего не скрывал от вас.
— Если бы письма, о которых вы говорите, мадам, принадлежали мне, я воспользовалась бы ими в то время, когда была в ссоре с графиней Маго, но, раз я этого не сделала, значит, их у меня не было.
— И все-таки необходимо, чтобы вы отыскали эти письма и передали мне.
Эти слова были сказаны столь властным и недвусмысленным тоном, что Ладивьон в испуге отпрянула.
— Поскольку этих писем не существует, — возразила она, — мне, следовательно, чтобы отдать их вам, нужно их написать.
— Вы и напишете.
— Но эти письма будут фальшивыми.
— Неважно.
— И меня осудят за подлог.
— А кто об этом узнает? Кстати, за все отвечаю я.
— А если я откажусь?
— Я вас заставлю сделать это.
— Так кто же вы, мадам, что пришли сюда требовать от меня совершить преступление?
— Я Жанна де Валуа, сестра короля Филиппа Шестого, жена графа Артуа, единственного наследника одноименного графства. Поэтому, — улыбнулась Жанна, — раз мой брат непременно желает доказательств этого, мы ему предоставим их, в чем я и рассчитываю на вас. Надеюсь, вы считаете меня достаточно богатой, чтобы щедро оплатить эти письма, достаточно сильной, чтобы защитить вас, если мы потерпим поражение, достаточно могущественной, чтобы погубить вас, если вы мне откажете?
Ладивьон осталось лишь молча поклониться и ждать приказаний графини.
Графиня именно так поняла ее и, подойдя к Ладивьон, спросила:
— Печати епископа у вас?
— Да, мадам.
— Хорошо ли вам знаком почерк епископа, чтобы его скопировать?
— Я попробую.
— Но это не все. Нам понадобятся и другие документы, для коих будет полезна печать графа Робера Второго. Вы ее достанете.
— Где я ее возьму?
— Вы поедете в Артуа, и все, что вы потребуете, вам будет там дано. Вы отыщете человека, хранящего эту печать, он будет рад получить за нее хорошую цену.
— Но вы гарантируете мне, мадам, что я не подвергаюсь никакому риску?
— Доверьтесь мне. Кстати, что бы ни случилось, ни в чем не признавайтесь. А теперь скажите, могу ли я рассчитывать на вас?
— Приказывайте.
— Вы отправитесь завтра и вернетесь, как только раздобудете печать графа.
— Я поеду завтра.
— Сразу же по возвращении вы дадите знать графу Артуа, что вы в Париже.
Ладивьон задумалась и промолчала.
— Вы меня слышите? — спросила Жанна. — Уж не думали ли вы сейчас о том, чтобы бежать, когда окажетесь в Артуа; это будут пустые хлопоты, ибо всюду — и вдали и вблизи — наших врагов настигнет кара.
Ладивьон вздрогнула, как всегда бывает с тем человеком, чью самую потаенную мысль разгадали.
— Я ваша рабыня, — ответила она, — и готова исполнить все, что вы изволите приказать.
— Прекрасно, — сказала Жанна. — На сегодня я хочу от вас только этого. Когда вернетесь, мы займемся всем остальным. До скорой встречи.
Ладивьон склонилась в поклоне, а Жанна вышла.
Оставшись одна, Ладивьон прошла в другую комнату, где находился ее муж и сказала:
— У меня только что побывала женщина, которая сделает меня богатой или отправит на костер.
И рассказала мужу о своем разговоре с Жанной де Валуа.
Наутро Ладивьон, как и обещала, выехала из Парижа.
Вернувшись к себе, Жанна де Валуа позвала Робера и сообщила о принятых ею мерах.
— Так как мой брат обязательно желает получить доказательства, — сказала она, — мы ему их предоставим.
