Встав, я подошла к решётке и взялась за прутья.
— Эй! — позвала, и голос мой прокатился по пустому коридору ментовской норы. — Я имею право на телефонный звонок! Дайте мне позвонить!
Губы задрожали, глаза наполнились слезами, и я прижалась лбом к прутьям.
— Дайте мне позвонить, — почти беззвучно.
Плечи тряслись, немые рыдания рвались из груди. Кому мне было звонить?! Ни друзей, ни родственников… Дима позаботился о том, чтобы у меня никого не осталось. Он вытеснил из моей жизни всех. Вначале я перестала общаться со старыми друзьями, потом с двоюродной сестрой и мамой. Если бы мне дали позвонить, звонить всё равно было бы некому.
— Я имею право… — слёзы текли по щекам.
Я думала о том, как страшно сейчас Алисе, и это раздирало душу.
Как я сразу не поняла, что за человек Дмитрий?! Только когда мы поженились, я начала различать за маской обходительности деспотичного беспринципного ублюдка. Но было уже слишком поздно.
Вернувшись к койке, я тяжело опустилась на неё. Снова натянула рукава на пальцы и невидящим взглядом уставилась на дверь. Прошло уже три дня с тех пор, как меня посадили сюда. Минуты перетекали в часы, но ничего не происходило. Только отчаяние накатывало всё сильнее и как сейчас прорывалось наружу беспомощными слезами. Когда в камере со мной была Мирослава, бороться с этим хоть как-то выходило, теперь нет.
Мой брак давно перестал походить на сказку. Мелкие придирки бывшего мужа, которые я терпела поначалу, постепенно становились всё невыносимее. Но я терпела. Терпела его недовольство, его приказы, его измены. Потому что знала — попробую уйти, он заберёт у меня дочь. Только в какой-то момент всё стало бесполезно. Два месяца назад Дмитрий, ничего не объясняя, положил передо мной на стол документы на развод и сказал, что у меня есть десять минут, чтобы собрать вещи. Свои вещи, потому что прав на Алису я больше не имею.
— Послушайте, — когда послышались шаги, я опять встала. Увидела тень в конце коридора. — Кто у вас главный? Я…
Тень исчезла, а я глухо, обречённо засмеялась. Господи! Что я кому хочу доказать?! Кому что объяснить? Что мой бывший муж — проклятая сволочь? Что он выставил меня из дома и лишил родительских прав? Что я была для него игрушкой, а теперь эта игрушка ему наскучила? Что?! Да плевать всем на это! И на меня плевать и на мою девочку! Тем, у кого есть деньги и власть, закон не нужен.
Только я подумала прилечь и попробовать ненадолго забыться сном, у решётки появился молодой оперативник.
— К вам пришёл адвокат, — огорошил он меня, отпирая дверь.
— Что? — я нахмурилась. — У меня нет адвоката.
Ничего на это не ответив, он приказал мне выйти.
— Мне назначили адвоката? — спросила, когда он повёл меня по коридору. До сих пор камеру я покидала только один раз — когда к соседке пришёл посетитель. Но тогда на все мои вопросы в ответ звучала тишина.
— Может быть, — бросил мент.
— Разве вы не знаете? — я вспылила. Три дня в полном неведении давали о себе знать.
— Не знаю, — он подвёл меня к кабинету. — Или ты, девочка, считаешь, что должен?
Я промолчала, поняв, что лучше попридержать язык. Мент смерил меня взглядом и только после открыл дверь. Молча приказал войти, и я подчинилась.
Дверь за моей спиной сразу же закрылась, а я увидела сидящего на углу стола мужчину. Надетый на нём пиджак был неприлично дорогим. Слишком дорогим для бесплатного адвоката. Лица его я не видела — только широкие плечи и спину.
И тут он повернулся.
— Ты? — выдохнула нервно.
— Я, — низкий голос прошёлся по сознанию царапающими нотками. — Давно не виделись, Кристина.
Я неверяще всматривалась в его лицо и не могла выдавить ни слова.
Рихард лениво встал. Подошёл ближе, оценивающе осмотрел.
— Хотел бы сказать, что ты не изменилась, но не люблю врать, — опять присел на край стола, но уже напротив меня. В уголках его губ появилась усмешка. — Хотя задница у тебя по-прежнему что надо.
Я смотрела на Рихарда, всё ещё до конца не веря, что происходящее не плод моего воспалённого воображения. Разница в нашем статусе с последней встречи стала ещё более заметной. И дело было даже не в том, что мне грозил срок, а он, если и не писал законы, то умело вертел ими. Всё в нём говорило о самодостаточности и успехе, а я так и осталась никем.
— Что ты здесь делаешь? — спросила, когда он, встав, обошёл меня, разглядывая со всех сторон.
Отвечать Рихард не торопился. Он напоминал мне сытого льва, решающего, стоит ли внимания оказавшаяся на его территории антилопа. Держаться уверенно под его взглядом было трудно, но я попыталась расправить спину и ответить прямым взглядом. Не вышло. Посмотрев мне в глаза, Рихард усмехнулся, как будто видел меня насквозь.
— Твой бывший муж нанял меня, чтобы я помог следствию.
— Разве для этого нанимают адвокатов? — я вскинула голову.
Голос прозвучал достаточно твёрдо, но внутри всё оборвалось. Потому что мне было хорошо известно — если Рихард представляет интересы одной из сторон, шансов у второй нет. У меня их не было и так, теперь же стало понятно, что моя жизнь закончилась.
— Почему бы и нет, если клиент готов платить большие деньги?
— Как понимаю, Дмитрий готов, — не сомневаясь в этом.
— Готов, — подтвердил Агатов.
Снова обошёл меня и остановился за спиной. Я вздрогнула, когда он подул мне на шею, и резко обернулась.
— Готов заплатить любые деньги, чтобы ты сгнила в тюрьме. Чем ты не угодила ему? Недостаточно часто брала в рот? Или просто неумело?
— Зачем ты пришёл? — выпалила, пропустив откровенно хамскую издёвку. — Зачем, Рихард?! Понаблюдать за моей агонией? Отомстить?
— Не совсем, — вернувшись к столу, он занял прежнее место.
Я ждала продолжения, но этот надменный сукин сын продолжать не торопился. В горле запершило. Я попыталась перебороть это, но не смогла и, приложив ладонь к губам, всё-таки закашлялась. На следующий день после того, как у меня забрали Алису, я едва могла говорить. Голос пропал, от нервов поднялась температура. Теперь осталось только это.
— Что с тобой? — спросил Рихард. Достал из портфеля крохотную бутылку воды и, отвинтив крышку, подал мне. Я сделала глоток.
— Ничего.
Ответ его, похоже, удовлетворил. Пристально посмотрев, он выговорил:
— Ты же понимаешь, что у тебя нет шансов?
На сей раз промолчала я. Наши взгляды встретились, и я, не выдержав, со вздохом отвела глаза.
— Зачем ты пришёл? — спросила снова, уже не скрывая усталости. — Решил на костях поплясать?
— Нет, — протянул руку и, высвободив из моих пальцев бутылку, поставил на стол рядом с собой. — Не люблю благотворительность. Но, скажем так, мне очень жалко таких дур, как ты. Вначале выскакиваете замуж, обрадованные, что нашли себе член до кишок да денег мешок, а потом, когда до вас доходит, что за всё нужно платить, давитесь дерьмом, в которое сами и влезли.
