его подручные по походам. Он давно зазывал в гости, как узнал, что меня уволили. Но я надеялся справиться сам. Загрузился спортом. Тренировки помогали какое-то время. Но причина не ушла, депрессия свое взяла. Теперь либо на дно бутылки, а потом в петлю, либо сразу в петлю, чтоб не мучиться.
Так бывает, когда ты всю жизнь сильный, в боях и ранах. А потом оказывается, что ты был просто стеной для престижа, обеспечения, защиты от жизненных бурь. А теперь, когда перспектива только в «Магнит» охранником, можно обойтись и без тебя.
Про охранника я сам жене сказал. Для проверки. А она взяла и поверила. Конечно, оно и к лучшему. Глаза открылись. Но цена таким открытиям очень велика. Осталось состояние, когда уже все равно, что и куда. Ничего не страшно, потому что хуже не будет.
Я созвонился и поехал. Уютный июньский вечер наполнялся музыкой, гудками авто, смехом молодежи. Свою машину я продал, чтоб было на что жить после развода. Суда еще не было, но в исходе я не сомневался. Квартиру делить не буду. Придется снимать. А лучше всего уехать в деревню, в далекую-предалекую, чтоб никто не добрался. И делать все, что душе угодно. Друзей приглашу, будем поля прочесывать. В среднем, хабара хватает, чтоб одному человеку нормально прожить.
Чудик — мужичок шестидесяти лет, бородка заплетена в косичку. Меня проводили к нему в подсобку. Он поднялся навстречу. Небольшой животик его прикрывала полосатая рубашка на выпуск, а сверху кожаная жилетка. На голове круглая шапочка, как у китайцев.
— Привет! — Улыбаюсь я, — вот решил зайти, а то давно не виделись. Да и подскажешь чего-нибудь. Мои дела сам знаешь, сейчас в каком состоянии.
— Проходи, садись, чай пить будем. А что до дел, то они всегда одинаковы. От состояния ума зависят. Что в голове — то и в делах.
Он взял пузатый глиняный чайник и разлил парящую янтарную жидкость в пиалы.
— Вот, не совсем, — возразил я, — раньше таких последствий не было. По молодости разве неудачи так переносились? Да наплевать. Упал — встал, отряхнулся, заново начну, и вся недолга. А тут прибило, как гвоздями.
— Сил нет?
— Физические силы есть, руки двигаются, ноги ходят. А делать ничего не могу. И ничего не хочу.
— Значит, не то делаешь.
— Раньше все мог. И то, и не то.
— Ну, раньше и пломбир был вкуснее. Знаешь анекдот? — Он не дождался моего ответа, — дед пришел к урологу. Вот, говорит, до чего власть довела — у меня потенция пропала. Врач ему — причем здесь власть? А тот отвечает, мол, не знаю, не знаю, при Брежневе такой фигни не было.
— Ну, правда же, не было!
Мы оба смеемся.
— Я тебя и сам хотел видеть, только ждал, когда созреешь, — Чудик стал серьезным.
— Тема есть?
— Есть. Не знаю, как быстро согласишься, но что тебя заинтересует, уверен.
— Излагай.
— Копали мы тут одно место. Склеп, короче.
— Ты докатился! — Перебиваю я.
— Подожди. Там с легендой дело. Началось с того, что дневники нашли в старом доме при ремонте. Да ты знаешь, в центре он, я его откупил. Стену поломали, а там комнатушка скрытая. Ценного мало. Две шпаги, револьвер, шашка, сервиз фарфоровый и переписка. Барахло ребятам на разживу отдал, а бумаги сам разобрал.
— И там пиратская карта?
— Там указание на поместье. Точнее, на место, где оно раньше стояло. От зданий ничего не осталось.
— Это где?
— У нас. Недалеко тут. Название романтическое — урочище Ангелов. Про ценности и раньше слухи ходили. После революции от усадьбы камня на камне не оставили. Буквально. И вокруг перерыли. Искали несколько десятилетий. Кто про сокровища несметные говорил, кто действительно про карту. Но так ничего и не нашли. Пруд большой остался и аллея из древних лип. Толстые, в три обхвата. И мы бы не нашли, если бы не дневники. Заклад под одной из лип оказался. Там тоже бумаги. Но уже конкретные.
— Если все нашли, то я зачем?
— Идем ближе к теме. В бумагах ссылка на склеп. Нашли и его. В километре от урочища.
— Много подняли?
— Ничего не взяли. Тут в другом дело. В послании написано о возможности омоложения.
— Ух ты! Судя по твоему виду, вранье.
— Да, добровольцы сразу нашлись. И я тоже пробовал. Но там несколько условий. Все в стихотворной форме, все так мутно. Понятно, что нужно встать на ступени. Каждая ступень вниз — минус десять лет в возрасте. Сам понимаешь, всех подряд не пошлешь. С годами подгадывать надо. Хотя молодежь тоже попробовала. Даже возникли версии, что не сразу сработает, подождать надо.
— Много ступеней?
— Десять. Оно и понятно, больше вряд ли потребуется.
— Значит, фигня?
— Там еще условие есть. Человек должен в отчаянии быть. А мы все весьма довольные по жизни. Мелкие неприятности не в счет. Я как не напускал грусть и печаль на себя, ничего не получилось.
— А я, значит, в самой кондиции?
— Думаю, что да. Ты сейчас от дел отошел. Совсем прежней работы не касаешься и не в курсе. А у меня источники там есть. И я получили информацию, что сейчас ваши старые дела втихую копают. Народ опрашивают. И про тебя в том числе.
— Вот, суки! Чего еще им надо-то?
— Компромат ищут, хотят чтоб ты исчез. Уж сильно не туда влез, друг ты мой сердечный. Не убили пока и радуйся. Но не думай, что в покое оставят. Операм задание дали, будут работать. Да и силу им показать надо, чтоб другим неповадно было.
— Хорошо, что я раньше этого не знал, — подумал я о своем и плохом.
— Хорошо, — согласился Чудик, — там еще третье условие, но мне оно непонятно.
— Так ты что, поверил во все это?
— Пока еще нет. Но я же практик. Надо сделать все по правилам, а потом уже обсуждать. Требование — полнолуние. Как раз завтра, ты удачно зашел. С меня шашлыки.
— Ночью комары не сожрут?
— Вот, кстати, комаров там нет. Рядом гудят, а туда не подлетают. Тоже странность.
Чего бы халявных шашлыков не поесть?
— Договорились. Завтра к десяти вечера подъеду.
— К девяти лучше, чтоб запас по времени был.
Позавтракать с утра спокойно не удалось. Позвонил бывший коллега.
— Привет, Андрюха, слыхал?
— Еще нет. Удиви.
— Ватруху прихватили.
Я замолчал. Востряков был одним из лучших оперов. Ушел на пенсию три года назад и устроился в очень хорошее место. За какие такие заслуги с ним так?
— За что, не знаешь?
— Не-а. Все в шоке. Он с тобой вместе
