Я закрыла глаза и сжала ладони в кулаки. Мое сердце умирало. Я умирала. Я умирала каждый день и каждый час. Я не могла жить, и, существуя, умирала.
Потому что я была влюблена.
Я хотела вступить в брак, я хотела родить детей, я хотела разделить всю свою жизнь только с одним человеком. Я хотела быть с ним на свободе и в неволе, я хотела с ним каждый день засыпать, и каждый день просыпаться. Только с ним. С тем, в кого я была влюблена.
Но это было невозможно.
Это было невозможно.
Колючий ком уперся в горло, и слезы стали жечь глаза... Каждое мое ощущение -кинжал, режущий меня на части. Да, да, и слезы сегодня были жгучие, как осиный яд. Они были так горьки, как никогда, потому что совсем скоро мне не вернуться, обратной дороги не будет. Мне придется выживать в браке с кем-то другим, кого я никогда не полюблю, и я зачахну, наверное, раньше, чем кто бы мог ожидать от северянки.
Я открыла глаза и посмотрела на свое отражение. Я была прекрасна. Меня подготовили, словно подарок к этому мероприятию, но подарок не для него.
- Мой возлюбленный лорд Рэйзетт Айселотт. - прошептала я одними губами. - Если бы вы только знали, как я люблю вас. Если бы только вы знали.
Утирая слезы и дыша всё глубже, я встала с места. Уже много лет я была безнадежно влюблена в отца Кейлина - милого, доброго мальчишки с чистым и храбрым сердцем.
Лорд Рэйзетт Айселотт был моей тайной любовью, и я готова была выбрать либо его, либо Позорное клеймо, либо побег куда-нибудь далеко-далеко, где моя жизнь будет совсем другой. Но только не брак с другим.
Тем не менее, на Встречах и свиданиях будет последний вечер моей свободы, и последний вечер, перед которым я признаюсь ему во всём, что чувствую. Иначе нельзя. Иначе меня порвет на части всё то, что так много лет переполняет. Он должен знать. Он имеет на это право.
2
Я встала из-за стола и решительным шагом направилась в коридор замка. Надо поговорить с отцом. Я хочу увидеть его, как-то успокоить, поддержать. Я знаю, что он хочет, чтобы я удачно вышла замуж, и чтобы моя жизнь была благоденственной, но он мечтал, что я буду любить всем сердцем избранника в своем браке, так как он, мой отец, любил мою мать.
Это было возможно, только если бы я вышла замуж за лорда Рэйзетта Айселотта, который неизвестно вообще любил ли кого-нибудь когда-нибудь кроме своей покойной жены. И даже - любил ли он ее?
Прохлада коридоров объяла меня с головы до ног, я слега поежилась, провела взглядом по высоким окнам, за которыми сгущались тучи - ночью будет гроза.
Я всё же должна поговорить с отцом. Я не могу принять его выбор - я не смогу выйти замуж за другого мужчину, любя моего лорда. Я могу либо принять клеймо позора, либо убежать в неизвестность - только вот куда? Я могла бы поступить в университет и учиться там - тогда бы я больше официально не участвовала во Встречах и свиданиях, в силу принадлежности к Университету магии. Только это могло бы всё изменить.
Коллегия и Университет - это официальная причина для того, чтобы жить иначе, нежели светское общество. В этом случае я могла бы даже остаться старой девой без всякого позора, или выйти замуж, когда захочу уже по своему выбору. Я бы уже была не просто отпрыском Великого лорда, имеющего долг перед королем продолжать великие роды.
Но свободу магистра от этой обязательной родово-семейно-брачной гадости! Однако, увы и ах! Наборы в университет были прекращены три года назад, поэтому - здесь пролет. Когда возобновят - неизвестно. Там была какая-то тайна. Орден Касс контролировал поток абитуриентов. И они считали - рано.
А мне уже семнадцать - единственный год возможный для поступления в Магический университет. Это было бы мечтой - я могла бы быть рядом с моим лордом, и была бы спасена от позора и тошнотворного брака, но...
***
К вечеру восточная библиотека всегда становилась темнее, неуютнее. Но когда я зашла туда, то с радостью поняла, что всякое впечатление о мрачности в зале было исчерпано -папа любил множество света, волны многочисленных свечей, камины. Огнём и светом он мог создать уют там, где это только можно было представить. Так оно было и сейчас.
Корешки пыльных книг, дубовые полки, холодный камень и вытертые шкуры.
Огромные окна с видом на край шумных водопадов и хвойный северный лес. И тепло и свет свечей и величественного камина.
Однако, прежде всего, свет и тепло давал сам отец. Он был одним из лучших мужчин в моей жизни, как и брат, и я любила его. Причинить ему боль было равно для меня преступлению. Именно поэтому сейчас я как никогда ощущала себя в настоящей западне.
Он ничего не знал о моей любви к лорду Рэйзетту, но о ней, надо сказать, знал мой брат.
- Мой дорогая, подойди ко мне, - отворачиваясь от окна, сказал отец. У него были длинные, уже седые волосы, красивое лицо с синими глазами и короткой острой бородкой. Его узкое лицо было уставшим, морщины залегли в уголках глаз. И эти морщины, и глубина в глазах - во всем этом чувствовалась печать по давней утрате. Эта утрата для всех нас стала трагедией изменившей мир - мама умерла семь лет назад, а мне до сих пор казалось, что этого не могло произойти, и всё это неправда.
Я опустила взгляд - но что ныне? Мы живем дальше. Пытаемся жить. Я снова посмотрела на отца.
Одежды его из плотной синей ткани, отороченной на вороте белым мехом, были оформлены так же, как и мой дорожный плащ, в который я уже оделась, собираясь покинуть замок. Брат уже ждал меня в экипаже, а извозчик наверняка ругался из-за моей неторопливости.
- Отец, - прошептала я, подходя ближе к папе и обнимая его. Мне в один момент стало так тепло и хорошо, что захотелось улыбнуться..
- Ты покидаешь дом, и мне больно. Хотя вас с братом не будет всего несколько дней. Моя девочка. Я хочу, чтобы бы ты была счастлива.
Он обхватил мое лицо руками, и посмотрел мне в глаза. Я смотрела на него в ответ, в его глубокие и печальные синие, такие же, как и у меня, глаза, и ненавидела себя за то, что не могу сделать отца счастливым, за то, что не могу сказать ему правду.
- Ты примешь любой мой выбор? - только и смогла спросить я.
- Безусловно, - твердо ответил он, и эта твердость в его словах придала мне сил.
Мы распрощались. Я покинула замок, вышла на широкую лестницу через парадный вход и ещё некоторое время смотрела на то место, что считала своим маленьким островком счастья. Я любила свой дом, но сейчас я должна была найти в себе силы идти дальше. Иначе то устроение жизни, что было выдумано кем-то для всех нас, сломает моего отца и перемелет в муку, не оставив от него живого места, и это всё будет из-за моего нежелания играть по установленным правилам.
Во внутреннем дворе замка впервые мне показалось, что не было никакой суеты. Был какой-то порядок, чинность. Шел легкий снег, и экипаж ждал. Из окна вдруг высунулось красивое и бледное лицо моего темноволосого брата, и он, приподняв бровь, посмотрел на меня с некоторым вопросом.
