Земской, ее отце и той договоренности, что могла иметь место незадолго до кончины ее отца. Приказав лакею послать мальчишку и строго-настрого наказать тому никуда не уходить, пока адресат не передаст ответ, Николай принял ванну и стал размышлять над сложившейся ситуацией.
Брак Николая нисколько не пугал – как каждый молодой человек, он знал, что это зло неизбежное, как и то, что брак не сможет изменить его образа жизни и занятий. Жена с приданым, да еще и та, что, как и он, принимает брак как нечто вынужденное, без всяких романтических иллюзий, его более чем устраивала. Смущали Николая другие обстоятельства. Первое, кто такая эта безызвестная Полина Земская? И второе, почему ему раньше не доводилось ничего слышать про соглашение между ее и его отцами, даже от Петра?
Спустя три часа пришла записка со следующей информацией:
«Земская Полина Ивановна, единственный ребенок Земского Ивана Филаретовича, купца первой гильдии, промышленника из Оренбургской губернии, и дворянки Анастасии Викторовны (в девичестве Лаврентьевой). Сирота.
Земский Иван Филаретович – появился в Петербурге в 1830 году, тогда же получил членство в гильдии и женился, в 1838 году скончался от удара. Мануфактура Земского до сих пор является крупнейшим поставщиком военного министерства.
Земская Анастасия Викторовна – родилась и воспитывалась в Потсдаме, прибыла к императорскому двору в возрасте восемнадцати лет, дочь подруги детства Александры Федоровны. Умерла в 1844 году при загадочных обстоятельствах, в возрасте тридцати двух лет – несчастный случай на охоте. Однако Полина еще до смерти матери покинула родительский дом. Где и кем воспитывалась – установить не удалось. В свете не появлялась.
Информацию о завещании проверить не удалось. Нужно больше времени.»
Николай доверял осведомителю лишь немногим меньше, чем самому себе. Еще пару лет назад Николай спас его из долговой ямы, и с тех пор мелкий картежный жулик успешно переквалифицировался в частного сыщика и даже начал посещать курсы для присяжных поверенных при университете. За все это время осведомитель не раз снабжал Николая информацией и даже стал его доверенным лицом в разных вопросах.
До рассвета оставалось чуть более часа, и Николай позволил себе прилечь на постель.
Глава 2
Утром в доме генерала были развернуты настоящие военные действия: лакеи и горничные носились как бешеные, протирая и полируя все то, что не успели протереть и отполировать вчера. Генерал подливал масло в огонь, то и дело ловя кого-нибудь из пробегавших мимо слуг, чтобы потребовать с того ответ о ходе операции по приему важной гостьи.
Незаметно для себя даже Николай поддался ажитации, осознав это только повязывая белый шейный платок, который в глаза не видел со времен бала в Царском Селе. Чтобы хоть как-то выразить протест по отношению ко всему творящемуся в доме безумию, входя в гостиную, Николай потребовал подать ему шампанского.
Эффект был достигнут моментально. Увидев сына, генерал был готов взорваться, как перегретый самовар, но тут в гостиную зашел Штольц и, как всегда, спас ситуацию. Вот уж кто всегда оставался спокоен и хладнокровен. Какой из двух его черных сюртуков был парадным, а какой – повседневным, вряд ли знал даже он сам.
Полина Ивановна появилась ровно к назначенному времени, ни минутой раньше, ни минутой позже, что не могло не порадовать генерала, как человека военного, во всем любившего точность. Однако, когда она зашла в гостиную, генерал, казалось, был уже и не рад ее видеть.
В гостиную бесшумно вплыли две черницы. Поклонились в пояс и замерли у двери. Понять, кто из них будущая невеста, поначалу Николай решительно не мог. После ярких барышень света и еще более красочных дам полусвета, обе послушницы выглядели одинаково монохромно. Рассмотрев их внимательнее, Николай все же определил, что девица в очках, скорее всего, и есть Полина Ивановна, так как выглядела она всё же лет на десять моложе, чем ее более крупная спутница с крестом на груди.
Пауза затягивалась.
Девица в очках окинула взглядом трех мужчин и подошла к генералу. Еще раз поклонившись, она заговорила:
– Позвольте принести Вам мои соболезнования по поводу гибели вашего старшего сына. Мир праху его. Я не была лично знакома с Петром Павловичем, но наслышана о его доблести и человеколюбии. Да хранит Господь его душу.
Генерал, не отличавшийся большой набожностью, смотрел на девушку широко распахнутыми глазами. В голове его постепенно выстраивался логический ряд: монахиня, она – монахиня, значит, невеста Христова, значит, замуж выйти не может, значит, завещание невыполнимо. Что же будет с многомиллионной мануфактурой? В чьих руках заказы казны? А самое важное, что ему скажут на все это при дворе?
Николай и Штольц были несколько быстрее, чем генерал, в осмыслении сей логической последовательности. Залпом допив бокал шампанского, оказавшегося в данных обстоятельствах особенно неуместным, Николай поставил его со отчетливым звуком на столик возле своего кресла и обратился к девушке вперед отца:
– Любезная Полина Ивановна, благодарим за ваше участие. Мы с батюшкой стойко переживаем эту утрату. Могу я попросить вас представить нам вашу спутницу и спросить, как вы добрались до Петербурга?
– До Петербурга? Боюсь, я вас не понимаю… Мы с сестрой Агриппиной прибыли к вам из Воскресенского Новодевичьего монастыря. Спасибо за беспокойство, но благодаря новому Благовещенскому мосту, добрались мы быстро, за четверть часа.
Потрясающе. А он уже успел себе навыдумывать, что ее мать – молодая вдова – сослала дочь к каким-нибудь дальним родственникам мужа за Урал, а она все это время была в Петербурге!
Тут вернулся к жизни генерал:
– Прошу прощения за манеры моего сына, он иногда забывается. Прошу вас… и сестра Агриппина, садитесь, пожалуйста. Вы меня извините, но я человек военный. Мне надобно напрямик. Скажите, пожалуйста, в вашем письме, на прошедшей неделе, вы писали, что готовы обсудить помолвку, чтобы исполнить волю вашего батюшки…хм…но как же?
Девушка немного покраснела, но взгляда от генерала не отвела:
– Понимаю, вас интересует, приняла ли я постриг и могу ли исполнить завещанное в духовной грамоте. Пожалуй, мне стоит начать с того, что я пришла в монастырь в очень юном возрасте и с тех пор жила как послушница. Однако матушка-настоятельница неодобрительно относится к обетам молодых особ и потому не дает им стричься в монахини в юном возрасте. Но я планирую принять постриг в будущем. К слову, именно это желание и привело меня сегодня в ваш дом. Мне бы очень хотелось обсудить с Николаем Павловичем некоторые финансовые вопросы нашего брачного договора.
Переход разговора от духовного к материальному случился стремительно
