же выход?» – внешне сохраняя присутствие духа, поинтересовался разведчик.
«Операция… Пересадка печени от донора! Безусловно, это дороже, чем пересадка сердца, и процесс реабилитации длится значительно дольше и сложнее, а значит… еще дороже, но другого не дано!»
«Сколько пришлось бы заплатить?»
«Более пятисот тысяч долларов…»
Военный атташе протяжно посмотрел на доктора. Мог ли он объяснить собеседнику, что одна лишь учеба двух сыновей от первого брака в американской военной академии Вест-Пойнт не позволяет ему менять личный автомобиль чаще, чем раз в три года? Что он ждет присвоения генеральского звания, а ляг он на больничную койку сейчас – прощай служба, после чего он уже не нужен будет своей жене, двадцатипятилетней красавице Ширин? Что, наконец, Коран против хирургических манипуляций с человеческими внутренностями?!
Полковник запротестовал, говоря, что прожил счастливую жизнь, имеет любящую жену и четырех взрослых детей, упирая на то, «что есть время жить и время умирать».
«Дети – детьми, – спокойно отреагировал Макквин, – но молодая жена… Я не пытаюсь вникнуть в подробности вашей личной жизни, вдовец вы или разведенный, – мне все равно. Но уже одно то, что вы женились на такой красавице, свидетельствует о вашей любви к жизни… Хотя бы только из-за нее вы должны продолжать бороться за жизнь…»
Это был едва ли не самый сильный аргумент доктора. Турок надолго задумался. Именно тогда Макквин нанес решающий удар.
«Вы знаете, дорогой Ахмед-паша, если со мной что-то случится, я был бы счастлив, если бы кто-то вроде вас остался жить с моей печенью, то есть для такого мужественного человека, каким в моем представлении являетесь вы, я мог бы выступить в роли донора…»
Расчувствовавшись, полковник, не отдавая отчета своим словам, поспешно произнес:
«Доктор, для вас я бы сделал то же самое!»
Макквин вскинул руки в притворном ужасе:
«А вот этого не надо! Я бы совсем не хотел иметь вашу печень!»
Искренне рассмеявшись и пожав друг другу руки, расстались друзьями.
* * *
После многих лет упорной борьбы с хронической болезнью печени, которая разрушала его организм, но не успела помрачить рассудок, Гасан Ахмед-паша, услышав вердикт врача, все еще не думал о смерти. Ему, боевому офицеру, в молодости не раз смотревшему в глаза смерти во время операций по усмирению курдских повстанцев, не пристало отступать под натиском неприятеля!
Будучи не в состоянии спать, он начал много читать по ночам, ища утешения в книгах. Особо запомнились слова, будто они были посвящены ему:
«Не ждите от Бога той мелочности, которую вы обнаружили в себе».
Полковник не стал «сердиться на умирающий свет». Более того, он стал снова учиться жить, учиться вести жизнь по-новому, осторожно, как кочевники в пустыне держат воду в ладонях. Теперь ему постоянно приходили на память строки классика турецкой литературы Махмуда Абдул Бакы, признанного знатока искусства умирать:
«Все безнадежно больные, услышав свой смертный приговор, проходят через несколько кругов: отрицание, гнев и, наконец, принятие».
Подтверждение своему отказу от хирургического вмешательства военный атташе нашел в беседах по телефону из Москвы с Мусой, старшим братом, психиатром стамбульской клиники.
«Гасан, запомни, – неоднократно повторял брат, – больные с пересаженной печенью никогда не выздоравливают. Они только обменивают смертельную болезнь на тот срок жизни, который может обеспечить для них Аллах и достижения медицины. Поэтому стоит ли выбрасывать на ветер деньги? Не лучше ли довериться консервативному лечению химическими препаратами и аутотренингу, в крайнем случае прибегнуть к помощи психоневролога или психиатра, в совершенстве владеющему искусством гипноза? Пойми, после трансплантации ты будешь чувствовать себя в обществе людей как прокаженный с колокольчиком на шее. Дар Аллаха – жизнь – превратится для тебя в пытку. На мой взгляд, надо дождаться кризиса, то есть того кровотечения, о котором тебе говорил американец, а там будет видно. Читай Юнуса Эмре, у него есть прекрасные строки:
„Вы можете увидеть радугу только после дождя. И вы можете разделить радость, только испытав боль…“»
«Сколько, кстати, запросил с тебя американец за операцию?»
«Более полумиллиона долларов…»
«Ширин знает о диагнозе?»
«Нет, но доктор предупредил меня о неминуемом снижении потенции. Рано или поздно она догадается, что со мной не все в порядке…»
«Думаю, Гасан, перед Ширин ты сможешь оправдать свое бессилие занятостью по работе. Да и вообще, тебе не следует преждевременно извещать ее о результатах медицинского обследования…»
«Я тоже так думаю!»
Некоторое время братья молчали, думая каждый о своем. Наконец старший произнес:
«Даже если бы мы сумели убедить дядю Гаджи продать мебельную фабрику, нам все равно не удалось бы собрать требуемую сумму. Думаю, что с трансплантацией торопиться не следует. Кризис решит все, Аллах акбар!»
* * *
Ахмед-паша на словах внял совету старшего брата, потому что находился еще в круге первом – отрицании смертного приговора – и операции предпочел лечение лекарственными препаратами, полученными от доктора Макквина, и которые он втайне от молодой супруги глотал пригоршнями.
Одновременно, готовясь к худшему – трансплантации, военный атташе начал предпринимать некоторые шаги, которые, по его расчетам, должны были помочь в кратчайшие сроки собрать требуемую для операции сумму. Идею, сам того не подозревая, подсказал старший брат, упомянув мебельную фабрику родного дяди.
«Если мы соединим мою безупречную репутацию офицера разведки и капиталы дядюшки, получится неплохой результат: я спасу свою жизнь, а Гаджи-ами удвоит, нет – удесятерит свое состояние! С помощью русских я получу даже больше чем полмиллиона, я добуду миллион долларов! Надо немедленно слетать в Стамбул, дядя не может не соблазниться предприятием, которое я ему предложу. Он поймет меня, так как привык жить в мире осязаемых, земных ценностей, а не заниматься распродажей небесных светил! Аллах акбар!»
* * *
Скаредность Гасана Ахмеда-паши – в целях экономии он вел международные телефонные переговоры с братом из своего служебного кабинета – была с аплодисментами встречена «слухачами» из российской контрразведки.
Содержание разговоров «Янычара» – под этой кличкой он проходил по оперативным учетам ФСБ – незамедлительно было доложено генерал-майору Казаченко, чья Отдельная служба занималась оперативной разработкой иностранных разведчиков, действующих в Москве под дипломатическим прикрытием.
Моральное и физическое состояние, в котором пребывал военный атташе, Казаченко оценил как основу, благоприятную для вербовочного подхода. Вопрос был в том, как его реализовать: напрямую или опосредствованно?
Действительно, у каждого смертного свой недуг. У кого-то больна печень, и ему требуются деньги на лечение, а у кого-то зуд обладать чужими секретами, и для этого ему нужны вербовки кадровых сотрудников противоборствующих спецслужб, и чем больше их будет, тем лучше…
Глава вторая. Напутствие генерала Козлова
