вдох табачного дыма, – ибо большего глупца я не встречал!».
Рассуждения Петра Алексеевича были довольно наблюдательны и остры и как нельзя точно совпадали с представлениями о браке Александры Михайловны. Но я смею заметить, что даже если супругу Трубецкого вдруг постигла участь жвачки, она бы не потеряла своего очарования.
О красоте и очаровании бывшей жены Петра Алексеевича в нашем городе ходили легенды, и, когда мир узнал о ее помолвке, многие парни просто сошли с ума. Она была сложена прекрасно – остро прочерченная талия, высокая грудь, стройные ноги, непременно спрятанные под юбкой в пол. Ее восхитительное лицо обрамляли всегда убранные в пышную прическу длинные темные волосы, глаза цвета точно такого же, как у супруга, смотрели на вас с любовью и доброжелательностью. Надо думать, что в крови Трубецкой текла кровь не только славянская, но и восточная, что и делало ее такой обворожительной. Характер у нее был простой и понятный, ум ясный и острый, образование – высшее, а мудрости многим больше, чем у супруга, который, помним, являлся человеком преумнейшим. Словом, идеальная жена, и она досталась идеально подходящему для нее человеку. Благодаря хозяйке в большом доме Трубецких всегда было тепло и уютно и никогда одиноко, поэтому он чаще всего был полон гостей – приходили родственники, друзья, близкие и не очень, друзья друзей, и всем были здесь рады. Петр Алексеевич окружал свою семью только надежными и порядочными людьми, другие на пушечный выстрел не смели подойти к их особняку.
Но вернемся к детям, потому как ради них и затевалось мое повествование. Старшую дочь звали Евгения, она была прехорошенькая и никак не соответствовала генам родителей. Светловолосая, зеленоглазая, она больше походила на мать своего отца, который с первого взгляда понял, в кого уродилось дитя, и с плохо скрываемым ужасом ждал, когда проявится характер бабушки. Не подумайте, читатель, что Петр Алексеевич не был доволен своей матерью, он любил ее всем сердцем, но «нельзя отрицать, что характер у нее был не самый лучший». Стараясь избежать такой участи для первой дочери, Трубецкой проводил с ней как можно больше времени, воспитывая так, как не воспитывали его мать. К счастью, отцу удалось победить в тяжелой схватке с биологией, и дочь росла послушной, но иногда система давала сбой, и приходилось читать нравоучения юной леди.
Вторая дочь родилась ровно через десять месяцев после первой и была как две капли воды похожа на отца, чему он нарадоваться не мог. Ольга, а именно так назвал ее Петр Алексеевич (имя для первой малышки выбирала Александра Михайловна), красотой еще в детстве обещала превзойти родителей: темные пышные волосы, всегда заплетенные в длинные косы, темные глубокие глаза, в которых читалась строгость и осознанность, превосходно сложенная фигурка была легка и резка в движениях. Ольга была очаровательна и, кажется, родилась уже воспитанная. Ей ничего не приходилось объяснять, она как будто видела, как делают родители и сестра, и повторяла за ними. У Петра Алексеевича было мало времени теперь для воспитания дочери, поэтому Ольгой занималась только супруга. Но, кажется, смышленая девочка всегда понимала, что отец любит ее немного больше, чем Евгению, и никогда не упрекала его в постоянном отсутствии. А, может быть, Петр Алексеевич, понимая, что есть любимый ребенок, чтобы не обидеть другую стал реже появляться в детской. В любом случае, Александра Михайловна все понимала и поддерживала супруга, так же как и он ее.
Через два года они решили, что в семье не хватает мальчика, однако родилась Юлия. Девочка была похожа на свою тетю по маминой линии, черты лица породы Остальцевых – острый подбородок, черные брови домиком, кудрявые волосы каштанового цвета. Как и старшая дочь, Юля была мало похожа на родителей, так что едва ли можно было решить, что все три девочки – дети этой молодой пары. Петр Алексеевич и Александра Михайловна не могли не нарадоваться на свой счастливый брак.
Прошло десять лет с момента рождения первой дочери прежде чем Александра Михайловна родила Петру Алексеевичу наследника, хотя не совсем понятно, что именно должен был унаследовать мальчик от своего отца, но Петр Алексеевич первые три года называл сына только «наследником» и никак иначе. Василий Петрович рос в обществе дам, но имел с самого детства характер сильный и крепкий, характер истинного мужчины. Отец обучал его всему, что умел сам, начиная ремонтом часов и заканчивая актерским мастерством. Так что к семи годам парень уже водил автомобиль, не позволял себе сидеть, когда дама стоит, знал, что курить плохо, но отцу можно, и великолепно говорил по-французски. О внешности Василия, думается мне, не стоит много говорить, он был истинным сыном своей матери – ее глаза, ее нос, ее губы. Как и все мальчики в подростковом возрасте Василий был немного непропорционально сложен – худощавые тело держало на себе большую голову, но крепкие ноги обещали рост мальчика как минимум сто девяносто сантиметров.
Такой гармонии в семье, какая была в семье Трубецких, могут позавидовать даже Ростовы и Болконские. Воспитание проходило по одному и тому же плану все четыре раза, по характеру дети получились совершенно разные, но гармонии в семье это не убавило.
Однако, читатель, история, о которой я хочу вам поведать началась, когда Евгении Петровне исполнилось двадцать четыре года. Тогда будучи студенткой юридического университета, на последний год своего обучения она, используя всю силу своего дворянского характера, после долгих уговоров и убеждений в собственной самостоятельности твердого и заботливого отца, была отправлена в университет Лос-Анджелеса. Заканчивала она, разумеется, с красным дипломом и без малейшего желания работать по полученной и прежде такой желанной профессии. Впрочем, в возрасте двадцати пяти лет она должна была бы принять наследие отца и встать на его место в компании, но эта судьба никак не отвечала свободолюбивой и непостоянной натуре Евгении. Там, за пределами родной страны, она рассчитывала найти что-то естественно принадлежащее ее душе, и так увлеклась этим, что не появилась дома за целый год ни разу. Беспокойные родители приняли решение отправить погостить к сестре двух младших дочерей, а такие гости, как известно, могут неосознанно, но крайне полезно сыграть за команду старших Трубецких. Ольга, разумеется, угадала истинную цель своего путешествия на выпускной к старшей и любимой сестре.
Я зашел в дом Трубецких как раз в день отъезда юных красавиц.
– Должно быть, я не вовремя, Александра Михайловна, – сказал я, стоя посреди гостиной в их загородном доме.
–Нет, нет, дорогой друг, – с присущей искренностью и некоторой усталостью в
