class="p1">Высказывает вам свои взгляды на вещи.
Вовсе нет надобности, чтоб вы с ним во всем соглашались.
Но то, что он говорит, должно быть основательно, продуманно, веско.
Вы иногда не соглашаетесь, но выслушиваете его со вниманием, интересом как умного и приятного противника.
Он заставляет вас несколько раз улыбнуться меткому слову и уходит, оставляя впечатление с удовольствием проведенного получаса.
Вот что такое газета…»
Такой мыслил газету Влас Дорошевич и такой газете хотел служить и служил. Это было его призвание, находка, открытие для себя, прозрение. Как Колумб искал Индию и нашел (хотя она оказалась и Америкой), так Дорошевич искал свое Дело в жизни и нашел. Оно оказалось Газетой. Несомненно, талантливый, владеющий словом, остроумный, начитанный, любознательный, метафорически мыслящий, возможно, Дорошевич мог бы пойти по стезе профессионального писателя. Но не пошел. Газета стала его любовью.
Но еще до Газеты он, подобно многим начинающим писателям (вспомним Марка Твена, Джека Лондона, в более поздние времена Зощенко, Газданова), прошел суровую школу жизни: землекоп, грузчик, актер, корректор, репетитор — вот далеко не полный перечень занятий юности. Иногда он голодал, был лишен крыши над головой… Нужда заставила пойти однажды на подлог: он принес в лавку молодого издателя Ивана Сытина рукопись под броским заглавием «Страшная ночь, или Ужасный колдун». Сытин пожалел продрогшего на морозе в задрипанном сюртучке подростка («Выгнали из гимназии, несколько дней не ел…») и выложил ему за рукопись пятнадцать рублей. Рукопись при ближайшем рассмотрении оказалась кратким изложением повестей Гоголя. И тем не менее ее напечатали. Для простонародья и такая поделка годилась. Сочинения Гоголя-Дорошевича — «Кузнец Вакула, или Договор с дьяволом» и «Тарас Бульба». Повесть из казачьей жизни запорожцев» были выпущены в Москве в 1884 г. Впрочем, подобных трюков Дорошевич больше не совершал. Сама жизнь толкнула его тогда на поиск какого-то выхода из, казалось, безысходной ситуации.
Дело в том, что вернувшаяся из-за границы мать пустилась во все тяжкие, чтобы отсудить Власия у Дорошевичей, и добилась своего. Но бесконечные судебные процессы измотали ребенка. И в конце концов, оказавшись в доме матери, Влас не обрел покоя, радостей жизни в родной семье, и не мог простить он матери своего полузаконного детства, всех тех мытарств, которые испытал в ранние свои годы, когда с трудом мог понять, кто же его родители, кто его мать, чей он сын… Долго в доме матери он не задерживался и, как многие подростки в его возрасте бегут от тягот семейной жизни в Америку, бросился в свободное плавание газетно-издательского мира.
Семнадцатилетним юношей он становится сотрудником «Московского листка». Газету только что основал талантливый репортер и издатель Николай Пастухов. Редактор он был требовательный, хваткий и чутко улавливающий интересы времени и запросы читателей. Так что в короткие сроки газета стала одной из самых массовых и читаемых, причем в различных кругах общества, а Пастухов стал миллионером.
Правда, некоторого налета вульгарности Пастухову избежать не удалось. Так что, например, А. П. Чехов признавался в письме к брату в мае 1883 года: «Лучше без штанов на визит пойти, чем у него работать»[1]. Однако Дорошевич на своем опыте показал, что можно и работая в, быть может, не всегда респектабельных изданиях и проявить, и найти себя, и не изменять своим принципам, быть честным с самим собой, отстаивать свою точку зрения на происходящие в обществе процессы. Дорошевич вовсе не был аполитичным, каким его порой стремились изобразить некоторые литературоведы советского периода. Просто он не прокламировал свои демократические идеалы, а на практике — в фельетонах, репортерских заметках, коротких рассказах «с натуры», театральных обозрениях, публицистических статьях, публиковавшихся в рубриках «Злобы дня» и «За день» (газета «Новости дня», 1889–1890), в памфлетах, «восточных» сказках всегда выступал с позиций гуманистических, нравственных и эстетических принципов, присущих передовой русской интеллигенции.
Дружеские отношения, которые у него завязываются с А. П. Чеховым, А. В. Амфитеатровым, В. А. Гиляровским, Вл. И. Немировичем-Данченко, — свидетельство тяготения Дорошевича к демократически настроенным литераторам. Хлесткие, остроумные фельетоны, виртуозное умение вести живой диалог с читателем, весело и ненавязчиво высмеивая недостатки существующей правовой, экономической, социальной системы, а не только отдельных ее представителей, например жандармов или деятелей просвещения, привлекают все большую читательскую симпатию. Дорошевич — желанный автор многих изданий. После журналов «Будильник» и «Развлечение» он сотрудничает в газете «Новости дня» (1889–1890), потом снова в «Московском листке»: а с 1893 по 1999 год (с перерывом) Дорошевич — постоянный сотрудник «Одесского листка», крупнейшего издания юга России. В качестве корреспондента этой газеты он посещает множество стран Европы и Америки, а в 1897 году совершает поездку на Сахалин. В конце 1890-х — начале 1900-х годов Дорошевич побывал в Японии. Китае, Индии, на Ближнем Востоке.
Поездки не только позволили ему лучше узнать мир, но и написать несколько замечательных книг. В 1903 году вышла книга «Сахалин», отдельные очерки из которой первоначально печатались в «Одесском листке», газетах «Россия» и «Русское слово». После книги Чехова новая книга о сахалинской каторге привлекла к себе внимание не только российских читателей, но и общественности во многих странах мира. Ее высоко оценил Лев Толстой. А цензура оценила по-своему, запретив публичным библиотекам и читателям приобретать книгу Дорошевича.
Поездки по странам Востока дали толчок к разработке Дорошевичем нового для себя жанра — восточной легенды, восточной сказки. Он увидел кроющиеся в этом жанре возможности, стилизуя фельетон или памфлет под восточную легенду, выражать любые актуальные для России политические проблемы. За эмирами, богдыханами или иными восточными властителями читатель легко угадывал правителей России, а за теми проблемам и, которые легко и просто решали восточные владыки, отрубая головы или лишая голоса неугодных птичек, и вовсе нетрудно было догадаться, как это делается в России.
Сказки, легенды можно рассматривать как своеобразное обличие фельетона, королем которого Дорошевич был признан в России повсеместно. Даже «Сатирикон», журнал, возглавляемый королем смеха Аркадием Аверченко, который, казалось бы, должен был ревниво относиться к всероссийской славе Власа Дорошевича (у «Сатирикона» были свои авторы), и тот поместил на своей обложке к юбилею фельетониста дружеский шарж на него, мастерски нарисованный одним из ведущих художников журнала «Ре-Ми», а издательство «Сатирикона» в 1912 году выпустило большой сборник его юмористических рассказов «На смех». Тем самым сатириконцы и признавали первенство Дорошевича в его жанре, и демонстрировали свое к нему уважение.
Собственно, что такое фельетон в российском его понимании? Это небольшое литературно-публистическое произведение, актуальное по своей теме, иронически-сатирическое по форме. Фельетон завоевывал популярность в России во второй половине XIX века. А. В. Амфитеатров, сам блестящий фельетонист, отмечал, что «фельетон сделался если не фундаментом периодической печати, то
