Часть первая. До Великой войны еще далеко…
Таинственный город
1930 год, конец лета. Где-то там, где сходятся границыКиргизии, Казахстана и китайской провинции Кашгар. Предгорья.
…Они не заблудились и не сбились с пути. Они попроступредставления не имели, куда их занесло, а это совсем другое. Курбаши Джантай,уходя от висевшей на хвосте погони, петлял, как бог на душу положит, ничеготолком не продумывая, кидаясь и метаясь, лишь бы оторваться – а мангруппа[1] упрямо шла почти по пятам, то теряя след, то вновь находя.Сейчас они как раз потеряли след – и нужно было угадать нюхом, чутьем, наитием,куда старый лис может дернуть…
Все осложнялось тем, что места вокруг были насквозьнезнакомые, даже проводник приуныл, удрученно ворча: мол, края глухие исовершенно необитаемые, никто их толком не знает, летних пастбищ тут нет, азначит, пастухи со стадами сюда не заходят, дичь не водится, так что иохотников не бывает. Пустые земли, бесполезные: сухая каменистая земля почтибез травы, редкие деревца арчи, неотличимые друг от друга ущелья, осыпи,холодные ручейки…
Одиннадцать человек с двумя ручными пулеметами, наприуставших, но вовсе не загнанных лошадях – командир эскадрона, товарищ Аршакиз республиканского ГПУ, проводник и восемь бойцов. Не армия, конечно, но уДжантая людей было еще меньше, с полдюжины – его крепко потрепали в долине,расчесали тремя станкачами из засады, так, что уцелевшие кучками прорвались сквозьоцепление, и по следу пошли мангруппы…
Народ был видавший виды, ни единого новичка, так что особыхоснований для уныния не имелось. Не первый раз гоняли басмачей по горной глуши,и в дикие, незнакомые места забирались не впервые. К тому же они прекраснопонимали, что Джантай точно так же не знает этих мест, петляет наугад, претнаобум, а это дает погоне неплохие шансы. С чего же тут унывать?
В общем, они двигались по наитию, наугад, со всемипредосторожностями опытных охотников на двуногую дичь, способную в любой мигустроить засаду и огрызнуться из английских винтовок. Они примерно знали(компас как-никак имелся), в какой стороне остались населенные места, в какомнаправлении – кашгарская граница, куда Джантай, теперь это совершенно ясно, инацелился. До границы, насколько можно судить, было еще далековато – а впрочем,при нужде можно было ее и нарушить самую малость, углубиться немножечко насопредельную территорию. Не особенно и великая держава – Кашгар. Всего-тонавсего одна из провинций, на которые Китай фактически распался давненько тому.Утрутся и перетерпят, если что. Бывали прецеденты…
Город они увидели совершенно неожиданно. Как это поройслучается в горах, за узким проходом меж отвесными скальными стенами вдругшироко распахнулась долина, обширная, хоть кавалерийские парады устраивай. Итам, правее и ниже, стоял самый настоящий город. Не какой-то убогий кишлак, нерайцентр – именно город, в длину и ширину не менее парочки верст[2]…
Всадники остановились без команды. Пулеметчики подняли«Льюисы». Стояла совершеннейшая тишина, только лошади порой шумно моталиголовами, и звенели железки уздечек. До города было совсем близко, с полверсты,и без бинокля можно рассмотреть, что возле него – ни малейшего шевеления. Ниединой живой души в поле зрения.
Сначала командир подумал, что в расчетах он все же немногосбился, и они уже в Кашгаре. Но эту мысль пришлось с ходу отбросить. Во-первых,он служил в этих краях четвертый год и моментально вспомнил, что в прилегающихкашгарских районах таких больших городов нет. Во-вторых…
Во-вторых, он наконец поднял к глазам бинокль и рассмотрелвсе, как следует.
Это был совсем другой город. Не походивший ни на кашгарские,ни на китайские, ни на Бухару или Самарканд. Он был обнесен стеной с башнями,как на картинках из гимназического учебника истории – только не походили нистены, ни башни на европейские крепости. Что-то совсем другое. Они ни на чтознакомое не походили: стены из длинных каменных блоков, по-настоящему огромных,башни вроде усеченных высоких конусов, с закругленными сверху зубцами. Кое-гдезубцы осыпались, две башни слева полуразрушены, а рядом с аркообразным проемомгородских ворот стена обрушилась почти до земли – и в проеме виднелись каменныедома, опять-таки ни на что знакомое не похожие. Одни были выше, другие ниже,кое-где можно рассмотреть колонны, балконы и лестницы. Над крышами-конусами(вроде бы черепичными) кое-где высоко поднимались квадратные башни. А по обе стороныворот (в проеме не было ни створок, ни решетки) стояли статуи – темные,почти черные, из какого-то камня. Массивные, могучие быки, высотой, еслиприкинуть, в два, а то и более человеческих роста, грозно наклонившие головы срогами-полумесяцами.
Им не причудилось, не бывает так, чтобы одно и то жечудилось сразу всем. Чем дольше командир смотрел, тем больше утверждался впервоначальном мнении, что город очень, очень старый и давно заброшенный.Почему-то в голове крутилось словечко «невероятно». Невероятно старый иневероятно давно заброшенный. Такое у командира было впечатление, а почему, они сам не знал. Так уж таинственный город выглядел… Перед воротами растет нетолько трава, но и взрослая арча, даже на стене укоренилось невысокое корявоедеревце (должно быть, ветром занесло семечко в расселину), черепичные крышизияют многочисленными провалами – и ясно, что тут поработала природа, а нечеловеческие руки. Людей здесь не было давным-давно, город понемногу рассыпалсяи ветшал, хотя, без сомнения, был когда-то построен очень прочно, чтобы жить внем долго и укрываться от врагов надежно. Враги у горожан, несомненно, имелись– иначе к чему было громоздить такие вот стены из неподъемных блоков? Стена втом месте разрушена землетрясением, не иначе – люди просто-напросто не взяли бына себя такой труд…
Никто так и не произнес ни слова, а вот командир молчатьболее не мог, потому что командир именно он, и ему приходилось то и делопринимать решения, не показывать слабины, ничего не пускать на самотек. Надотрядом должна была постоянно витать его воля, словно отмененный революцией духсвятой… Он обязан был думать и рассуждать за всех, и уж ни в коем случае невыдавать перед бойцами растерянности.
Он поступил немудрено – махнул плеткой, подзывая проводникаДильдаша, а когда тот подъехал, спросил сухо, насквозь деловито:
