на сына. Из-за дверцы стола выглянула лохматая голова в очках и уставилась на меня. Я покосился на бабайку.
– Это бабайка, – сказал я наконец. Бабайка одобрительно кивнула и легко сбросила на пол увесистый мешочек.
– Угощайся, Никита, – сказал бабайка.
Я поднял мешочек и развязал его. Мешочек был под завязку набит отборным кедровым орехом.
III
– Знаешь, – сказала мне Ольга после ужина, – наш сын такой выдумщик. Сегодня, пока ехали домой, он мне рассказывал, как он играет с бабайкой.
– Да? – сказал я.
Я ведь думал об этом. Наверное, не стоит жене знать про бабайку. Хватит и того, что я просыпаюсь несколько раз за ночь. Слишком хорошо запомнилась мне багровая клыкастая пасть, и то, что он безо всякого труда может проникнуть куда захочет. Что бы он мне про топологию ни заправлял, а стол всё-таки ВНУТРИ квартиры. Так что мой дом – никакая не крепость.
– Так складно рассказывает, – продолжала меж тем Ольга, вытирая стол. – Его послушать, так бабайка похож на мишку.
– На мишку, – сказал я и поставил очередную тарелку в сушилку. – Надо же.
С тех пор как бабайка появился в моём столе, прошло два дня. За эти два дня я узнал про бабайку очень много. Так, например, бабайка сообщила мне, что на самом деле она существо мужского рода. Она так и сказала – мужского рода. Так что, наверное, теперь мне придется называть его «он». Еще в разговоре за чашкой чая он сообщил мне, что просто так взять и явиться бабайка не может. В нашем случае, например, совпало сразу несколько факторов. Во-первых, Никита позвал бабайку, во-вторых, я не возражал, в-третьих, мы бабайке понравились. Такое случается очень редко. Обычно дети бабаек боятся, да и взрослые относятся к ним скептически. Попросту говоря, не верят.
То, что я тоже в бабаек не верил, оказалось фактором несущественным. Достаточно, оказывается, в её присутствии формально признать, что бабайка существует, и всё… И она уже стучится в дверцу моего стола. Такое моё везенье.
Впрочем, вполне возможно, что он опять меня троллил. И что явился он ко мне совсем по другой причине.
– В очках, – сказала жена. – Представляешь, на мишку в очках.
Боюсь, моя ответная улыбка вышла несколько натянутой.
IV
Конец сентября каждый раз задает горожанам простенькую задачку. Как одеться, если утром температура воздуха около пяти градусов тепла, а в обед может быть до плюс двадцати?
В ваших краях не так? Тогда я рад за вас.
А мы вот с Никиткой стояли с утреца на остановке, одетые довольно тепло, и при этом я доподлинно знал, что в обед мне будет в этой одежде жарко.
Подошла наша маршрутка; мы сели и поехали.
Так… сумку поудобнее пристроить, оплату приготовить… Надо поговорить с сыном, подумал я.
– Никит, мы с тобой ловкие парни?
– Ловкие парни, – согласился сын.
– Значит, у нас должна быть тайна, – сказал я.
– Да, – сказал Никита.
– Давай это будет бабайка.
Сидевшая напротив девушка с любопытством посмотрела на нас.
– Бабайка?
– Да, сына, бабайка. Давай не будем маме говорить про бабайку.
– Не будем, – согласился Никита.
– Это будет наша тайна.
Гарантия от договоренности с четырёхлетним человеком само собой не крепка. Но ведь что-то делать надо?
V
Шли дни, ничего такого не происходило, и напряжение потихоньку отпускало меня. Пока однажды я не увидел, как мой сын играет на моем столе дохлой мышью.
– Никита, где ты это взял?
– Это бабайка мне дал.
– Дай мне, пожалуйста.
– Не-ет, это моя, – когда сын говорит с такой интонацией, лучше поискать других путей.
Я постучал в дверцу. Никакой реакции.
Я постучал сильнее. Подождал немного, и постучал еще сильнее. На мгновение я увидел эту картину со стороны – взрослый мужчина стучится в дверцу собственного стола, а рядом его сын на этом же самом столе играет дохлой мышью. Взмотнул головой, прогоняя возникшее ощущение бреда, и дверца открылась.
– А вам не приходило в голову, что бабайкам тоже надо спать?
– Ты зачем подсунул моему сыну мышь?
– Давно пора, молодец, – сказал бабайка.
Я сбился.
– Что пора?
– Пора перейти на «ты».
На мгновение мне показалось, что я оглох. Но злость тут же подстегнула меня.
– Зачем ты подсунул моему сыну эту мышь подвальную? Да ещё дохлую?
– Люди, особенно взрослые, невнимательны и ненаблюдательны, – сказал бабайка обстоятельно. – Не можете отличить городскую мышь от симпатичной селяночки-полёвки…
– Да какая разница?
– Очень большая, – перебил меня бабайка. – Городская, порой насквозь протравленная мышь, само тело которой подчас – яд. И славная чистенькая полевка. Это, можно сказать, разные звери с разными нравами. Я бы никогда не подсунул Никите городскую мышь.
Я посмотрел на своего мальчика. Никита без страха и очень внимательно следил за нашим разговором.
– Никита, выйди, пожалуйста.
Никита посмотрел на меня исподлобья, но к двери пошел.
– Оставь мышь на столе.
Никита вернулся, положил мышь на стол и вышел. Я набрал воздуха и начал. Страха не было совсем. Не то чтобы я забыл ту пасть, но теперь это было уже как-то не важно.
– Ты зачем дал моему сыну дохлую мышь.
– Нет.
– Ты думаешь, я – идиот?
– Когда я принес мышь, она была живая.
Я заткнулся. А бабайка продолжал.
– Мы вместе с Никитой убили эту мышь.
– Зачем?!
– Ребенку надо знать, что такое смерть, – бабайка выглядел очень серьёзным.
– Зачем?!
– Потому что люди такие. Время такое. Пусть знает.
VI
А потом нас ограбили.
Милиция забирала их – троих здоровых молодых недоумков, взломавших дверь и забравшихся к нам в квартиру, – в соплях, слезах, с мокрыми штанами. Я не знаю, что с ними сделал бабайка – я только-только вернулся с семьёй из-за города.
– А Валеев-то похоже глаза себе выдрать пытался, – весело сказал молодой чернявый парень своему напарнику. Сказал так, словно это обычное дело – люди, пытающиеся выдрать себе глаза. Впрочем, может, наши опера и не такое видали.
Я же испугался по-настоящему.
Что ж такое должно привидеться человеку, чтобы он попытался выдрать себе глаза?
VII
– Садитесь. – Заведующая детского сада «Чипполино» Валентина Хубраковна смотрела на меня с плохо скрываемым любопытством. Два года ходит мой Никита в «Чипполино», но такой чести – разговора с заведующей – я удостоился во второй раз в жизни. В первый раз, когда уплачивал так называемый вступительный взнос. Интересно – на что они тратят деньги? Кабинетик-то обшарпанный. Неужели на питание детей?
– Мне хотелось бы поговорить с вами о
