Царства, запретные для живых
Древняя Греция и РимПод безжалостным небом античного мира люди утешали себя надеждой, что их бытие не ограничивается жизнью, но перспективы загробного мира, как правило, были мрачными. В древних цивилизациях Месопотамии и Египта большинство людей, сумевших дожить до зрелого возраста, занимались натуральным хозяйством и рано умирали от полученных травм, болезней, а женщины еще и во время родов. Смерть подстерегала человека буквально на каждом шагу. В легендах Месопотамии душам усопших не грозило наказание за провинности: каждому, безотносительно к статусу, было суждено неприятное существование. После смерти душа попадала в «страну, откуда нет возврата» и пребывала в виде бесплотной тени в «доме пыли» под землей. Неудивительно, что в мифах чувствуется особый интерес к победе над ужасающей фигурой смерти. В самом древнем из известных нам образцов человеческой литературы, «Эпосе о Гильгамеше» (ок. 2100 до н. э.), царь Месопотамии отправляется в рискованное путешествие, чтобы открыть секрет вечной жизни и избежать участи всех смертных, но в конце концов узнает, что это невозможно. Бессмертны только боги.
Представления древних египтян о загробном мире были не столь мрачными, как у их соседей из Месопотамии. В эпоху Среднего царства (2055–1650 до н. э.) жители Египта твердо верили в то, что царство мертвых открыто для всех людей. Однако в отличие от других культур Античности они считали, что посмертную жизнь определяет поведение человека при жизни. Египтяне, которые жили согласно маат (этическому закону доброты и справедливости), могли надеяться, что попадут в чертоги изобилия к Осирису. Но если сердце умершего перевешивало на весах бога смерти Анубиса перо (символ маат), нарушитель умирал заново, и вторая смерть была ужасна. Отступника «разрывали на части» и сбрасывали в кипящую пропасть огнеликие демоны.
Загробные традиции древней Месопотамии и Египта не так ценились в западной культуре, как сюжеты, рассказанные греками, а позже – римлянами. В греческой преисподней обычные души никто не судил. Они населяли Аид, мрачное подземное царство, как бесчисленные тени, лишенные прежних черт, и им оставались лишь печальные воспоминания о жизни на земле. Когда греческий герой Одиссей входит в Дом Смерти (этот эпизод описан в «Одиссее» Гомера), тень могучего воина Ахилла предупреждает его, что жизнь после смерти лишь жалкое существование: «Не утешай меня в том, что я мертв, Одиссей благородный! Я б на земле предпочел батраком за ничтожную плату у бедняка, мужика безнадельного, вечно работать, нежели быть здесь царем мертвецов, простившихся с жизнью» («Одиссея», Песнь 11, 488–491)[2].
В описаниях Гомера и других античных поэтов загробный мир греков представлял собой мрачное царство, населенное не только тенями умерших, но и такими мифическими чудовищами, как трехголовый пес Кербер (Цербер), охранявший царство Аида. Глубочайшая бездна Аида называлась Тартаром. Она служила темницей для восставших титанов и местом, где томились герои мифов Титий, Тантал и Сизиф, обреченные вечно страдать за то, что бросили вызов богам. Впрочем, уже через несколько веков идея посмертных наказаний подверглась демократизации. Около 400 г. до н. э. философ Сократ и его собеседники допустили, что души всех умерших мучают за преступления, совершенные ими при жизни. Позднее римский поэт Вергилий (70–19 до н. э.) описывал подземное царство как место, где простых смертных ждет кара за длинный перечень преступлений. Он особо выделял тех, кто враждовал с родными, был не честен с клиентами, наживал богатства, был убит за прелюбодеяние, совершил государственную измену и нарушил присягу, а теперь «казни здесь ждет» («Энеида», Книга 6, 709–710). В языческом мире Античности «Энеида» Вергилия стала мощным и популярным источником веры в подземное царство, определив все последующие описания кар загробного мира уже в христианскую эпоху.
Тартар, темница титанов[3]
Один из первых греческих поэтов Гесиод жил около 700 г. до н. э. Из его многочисленных поэм до нас дошла «Теогония» («Рождение богов»), в которой описано происхождение космоса и древнегреческих богов. Центральный сюжет поэмы – титаномахия, война обитателей Олимпа во главе с Зевсом с прежним поколением богов – отцом Зевса Кроносом и титанами – за власть над миром. Титаны потерпели поражение в десятилетней войне и были низвергнуты в подземное царство: «Подземь их сбросили столь глубоко, сколь далеко до неба, Ибо настолько от нас отстоит многосумрачный Тартар». Сторожить Тартар Зевс поставил сторуких гигантов Котта, Бриарея и Гиеса. Гесиод описывает этот сумрачный мир как вечную темницу, но один из титанов не избежал дополнительного наказания: Атлант, «сын Иапета», вечно держит «на голове и руках неустанных широкое небо».
