широкому мосту через речку. Три запряженные кареты одновременно могли проехать по нему, не мешая друг другу. Массивные чугунные замысловатые перила с витыми узорами придавали величественный вид этому мосту и вызывали восхищение у заезжих гостей графского замка. Но никто из местных жителей не любовался торжественным и изящным видом этого моста, который для многих стал дорогой в один конец, туда, куда никто никогда не хотел попадать.
Его пустили в огромный серый зал, пахнущий плесенью и сыростью, где в самом центре на возвышении в мягком кресле, как на троне сидел граф Изук. Он выглядел моложаво, хотя ему уже было за сорок, среднего роста, черноволосый с мелкими черными усиками и остренькой коротко стриженой бородкой. Несмотря на крючковатый нос, граф казался достаточно очаровательным для проезжих светских барышень. Их привлекал пронзительный высокомерный взгляд из-под тонких бровей и аристократически тонко очерченный рот, с которого никогда не сходила язвительная ухмылка.
Охотник снял шапку, низко поклонился и попросил освободить его сына. Граф его даже слушать не стал, сказав, что за такое поведение отправит и его самого на поля. Закир, не смотря на свои едва зажившие раны, кинулся на колени и стал биться головой об пол, прося о снисхождении.
Граф посмеялся, наслаждаясь зрелищем, и сказал: «Да, я знаю, что у тебя еще пятеро младших детей, которых надо выкормить и вырастить сильными и выносливыми. Если я не буду заботиться о маленьких жителях моего города, то скоро некому будет батрачить на полях.
Я отпущу тебя, но с условием. Наказание должно быть исполнено, иначе горожане начнут думать, что я через чур мягкосердечный и великодушный. Поэтому через три дня ты пришлешь мне свою старшую дочь. Говорят, что она красива, очень красива. Я хочу в этом убедиться! Не бойся, она отработает всего год за твою строптивость. И я не пошлю ее на поля, она будет моей горничной.
Ну что, ты согласен? Или снова будешь спорить? Сколько там у тебя еще детей подросло?»
Охотник тихо плакал на полу. Его слезы смешались с кровью, вытекающей из разбитого лба. Но не от боли плакал старик, а от бессилия, собственной слабости. Хотя какой он еще старик, ему еще нет и пятидесяти.
Он поздно женился на тихой соседской девушке, которая родила ему девять здоровеньких детей, но двоих из них уже забрала смерть. Один утонул в речке, когда играл со старшим братом. Тот не уследил, и малыш исчез. Позднее его нашли, но было поздно. Другой сын в лесу встретил гадюку, и она его укусила. Тогда-то сердце мужчины познало горе и скорбь, а в его темно-русых волосах появились первые седые пряди.
А теперь еще двоих детей забирает у него этот злодей. Закир прекрасно понимал, какая участь ожидает их. Сын вряд ли переживет эти три года, ведь он еще совсем мал, а на полях умирают и взрослые мужчины. И старшая дочь на выданье, красивая, трудолюбивая, первая мамина помощница, Ирис… Ее тело будет изуродовано. Она потеряет все, чем гордится любая девушка: красоту, невинность, здоровье и душевную чистоту. Не сможет найти свое счастье и выйти замуж за любимого, если вообще останется жива…
Охотник снова поклонился, коснувшись лбом пола и тихо проговорил: «Этот раб все понял и исполнит приказ господина».
Потом медленно встал и побрел прочь из зала.
Граф весело расхохотался ему вслед:
«Это хорошо, что ты понял, жду твою Элизу, или как там ее звать, через три дня. И если она не придет, то к вам придут мои стражники и заберут вас обоих».
«Эвон! Ирис! Три дня… — думал Закир, — Где я найду помощь за эти три дня?»
С такими мыслями охотник медленно брел домой. Полуденное солнце жарило так невыносимо, но он совсем не замечал этого, и даже не обратил внимания, что идет без шапки, которую забыл на полу в замке графа.
Не дойдя до дома, он увидел Стефана, который развешивал на просушку шкуры и куски кожи для будущих сапог и ботинок. Сапожник окликнул понурого соседа и спросил у него о том, что случилось.
Как на духу Закир выложил всю свою душевную боль. Под конец рассказа у него то текли слезы, то сжимались кулаки. Он то злился и жаждал возмездия ненавистному графу, то сожалел о своих детях и готов был на все, чтобы их спасти.
Стефан молчал. Он всегда радовался, встречая соседских детей. Они были вежливы и благоразумны, старшие иногда помогали ему с покупками продуктов или необходимых материалов, а младшие ласково играли с его котом. Сам, оставшись бобылем и без наследников, он тосковал и часто угощал детей Закира то пряником, то яблоком.
Пока несчастный сосед рассказывал о произошедшем, Стефан вспоминал рассказы и легенды старых охотников, которые передавались от поколения к поколению с очень давних времен о том, что где-то в глубине леса есть волшебная дверь. Ее очень трудно найти, так как она заросла деревьями и колючим кустарником. За этой дверью было что-то чудесное, и невероятные существа помогали путникам, если те попали в беду или заблудились.
Многие считали эти легенды вымыслом. Но дело в том, что Стефан так не считал.
Давным-давно, когда ему исполнилось всего шестнадцать лет, его дед стал водить парня на охоту. Целых пять лет он водил своего внука на промысел, обучая читать следы лесных жителей и ставить ловушки, стрелять из лука и метать ножи. Дед в молодости был воином, но не простым, а элитным разведчиком и диверсантом. Отслужив в имперских войсках десять лет, он был ранен и отпущен на пенсию с небольшим жалованием за хорошую службу.
У деда было много детей и внуков, но в последние годы он уделял самое большое внимание воспитанию Стефана, передавая ему все свое мастерство. Дед прожил долго, но даже будучи седым старцем, он был гибок, ловок и невероятно силен.
Однажды, охотясь вместе с дедом, как всегда вдвоем, они заметили зеленую тень, мелькающую в ветвях деревьев. Странное существо, напоминавшее человека в зеленом плаще, очень быстро перемещалось по веткам, словно белка, так ловко и легко, что было совершенно невозможно для человека. Инстинктивно последовав за тенью, они забрели в густой высокий кустарник, куда охотники обычно избегают проникать из-за
