— Дядя, Вы глухой? — громко спросила я. — Ни за кого замуж я не собираюсь. Тем более за Вас. У нас э-э… разные возрастные категории и разные реальности.
Он — плод моего воспалённого сознания, а я — вполне реальный человек, между прочим.
Что ж, на сей раз он меня услышал. И всё воодушевление с него разом слетело.
— Красивая и холодная, как фарфоровая кукла, — прошипел он.
Махнул рукой в мою сторону и направился к неприметной двери. А я почувствовала, как против воли встаю на пуанты, а руки сами собой без всякого моего участия принимают третью позицию. По коже как будто мороз пробежал, «замораживая» меня в этом состоянии.
Что за фигня? Мне не нравится то, что вытворяет моё сознание. Пора просыпаться! А потом ко врачу за волшебными таблеточками…
— Посмотрим, как ты запоёшь завтра, — бросил он через плечо. — Я своего добьюсь!
И он захлопнул дверь, которая тут же растворилась в пространстве, оставляя меня в каменной коробке. С остальной частью странного видения меня теперь связывало только лишь огромное окно, к которому я стояла спиной, и небольшая дырка в полу.
Что это было?..
Глава 1. Фарфоровая леди
Елена Лебедева
Месяц спустя
Оказалось, что я не сплю, что я не ударилась головой и не повредилась умом — хотя лучше бы повредилась, честное слово. Тогда у меня была бы надежда на спасительную медицину, а так…
Другой мир. Я уже практически месяц в другом грёбанном мире. И каждую ночь «размораживаюсь» где-то на час, может, чуть меньше, и изо дня в день терплю вот это вот «Вы-ыходи-и за меня за-амуж». Каждую ночь этот ненормальный Босхафт приходит за минуту до моего обратного обращения в подобие статуэтки и задаёт один и тот же вопрос.
И получает один и тот же ответ.
Не надоело ему ещё? Или так и не понял, что я не горю желанием связывать с ним свою жизнь?
Ладно хоть не пристаёт. Потому что я совершенно не представляю, что делать в таком случае.
Я всё так же куковала в башне, где познакомилась с этим «милым» сбрендившим дедом.
А ещё я находилась под действием заклятия. И, как мне позже по доброте душевной кое-кто объяснил, оно избавило меня от всех естественных человеческих потребностей. Мне не было холодно или жарко, я не хотела есть и пить, мне не требовались тренировки для поддержания себя в форме… душ, прачечная — всё это не было нужным из-за заклятия. Даже макияж не потёк от рыданий, которые однажды всё-таки прорвались, когда меня накрыло осознание моего незавидного положения.
Костюм тоже не пачкался, когда я садилась на давно не мытый пол. В каком состоянии я сюда попала, в таком и находилась до сих пор. Магия!
Хоть какой-то от неё толк…
Часы на другой башне пробили полночь. По телу прошла дрожь — заклятие снова спадало.
Опустилась на пол. Сидеть было не холодно, костюм — не жалко. Всё равно казённое. Да он и не портился, а в родной мир и театр я уже не попаду, если верить Мартынко.
Кстати, где эту змею носит? У меня тут всего около часа на разговоры есть, а она куда-то усвистала, нехорошая такая. Ей же самой тут тошно без общения часами сидеть, а мне не так много времени даётся, чтобы побыть собой. Разве час раз в сутки — это много?
Вообще, скажи мне кто во время нашего с Мартынко знакомства, что потом я буду искренне ждать её появления, я бы только посмеялась, но…
Как-то мысли сами собой перекочевали на нашу с Мартынко встречу.
Криво усмехнулась, предавшись воспоминаниям.
Это случилось в такой насыщенный на события первый день моего пребывания в этом мире.
После ухода Босхафта я несколько часов смотрела в стену и думала, как же сильно попала и насколько забористым будет лечение, когда услышала странный шелест и шипение.
И как же сильно я испугалась, когда почувствовала, что по мне что-то ползёт. Что-то холодное и чешуйчатое. А когда я увидела, что это змея, завизжала.
Вернее, попробовала, но… не вышло. Тело меня не слушалось от слова «совсем».
А вокруг моей шеи методично, устраиваясь поудобнее, обвивалась змея. ЗМЕЯ!
Страшно, между прочим.
А в каком шоке я была, когда она заговорила вполне себе человеческим голосом и стала рассуждать о своей нелёгкой судьбе…
Честное слово, могла бы — упала. Сначала от того, что на мне сидит говорящая змея, потом от того, что она рассказывала.
Оказалось, что она была младшей принцессой в одном из завоёванных Босхафтом государств. Ну, тогда они, разумеется, были свободны, подчинялись своему собственному монарху, но да не суть.
Когда Босхафт только подступился к их замку, отец моей вынужденной приятельницы предложил ему на откуп любую из дочерей — добрый и любящий папочка, правда? Нет, я как бы понимаю, что политика, туда-сюда, но всё равно для меня это дико звучит: жизнь молодой девушки в обмен на свободу маленького королевства. И Босхафт выбрал младшую из королевских дочек. Самая красивая, милая и всё такое… Ей было двадцать, ему — слегка за сорок. Естественно, Мартынко в восторг от такой сделки не пришла и, когда её всё-таки доставили не без потерь со стороны гвардии её отца в замок к Босхафту, выразила рьяный протест, высказав тому в лицо всё, что думает о ситуации, за что её навсегда обратили в змейку. Небольшую голубую ядовитую змейку.
А то королевство Босхафт всё равно захватил. Послал туда нечисть ещё тогда, когда принцесса из ворот родного замка едва выехала, так что она в любом случае стала бы его пленницей. Днём раньше, днём позже — какая разница?
Вот так и доверяй договорённостям, скреплённым только лишь подписями без магического заверения…
Обо всём этом она рассуждала, вальяжно развалившись у меня на плечах, а когда часы пробили полночь и заклятие с меня временно спало, она, осознав, что я «ожила», шарахнулась от меня едва ли не больше, чем я от неё.
Но я-то за день попривыкла к тому, что змея сидит у меня на плечах и ведёт беседы сама с собой: обошлось даже без визгов с моей стороны. А вот Мартынко совершенно не ожидала такого развития событий.
Кое-как удержав равновесие, опустилась на холодный пол — я тогда ещё не приспособилась к резкому «выходу» в нормальное состояние.
А ещё я уговаривала себя, что скоро всё закончится, что мне вот-вот сделают какой-нибудь волшебный укольчик в больнице, куда меня обязательно должны были уже доставить после того, как я потеряла сознание на спектакле. У нас очень ответственное руководство и достаточно доброжелательный коллектив, они меня не оставят дожидаться конца спектакля.
А так как уговаривала я себя вслух, то Мартынко всё это слышала.
— Дура ш-штоли? — прошипела она. — Какой укольщ-щик? Ты в плену у Бос-схафта!
