и благодатный крымский климат. Однако, ученые геофизики, подтвердили факт низких температур на полуострове Крым в 8 веке до нашей эры, а Гомер жил в 8 веке до н. э. Именно в тот период, между 1300 и 500 годами до нашей эры, стал эпохой похолодания. Это произошло во время движения отступивших ранее ледников на огромной территории от Аляски до Исландии. Уточняя место расположения входа в Аид, ученые опирались в основном на мифы и труды Гомера и Геродота. Гомер писал следующее, – я щелкнул пальцами и перед зрителями, прямо в воздухе возникла, надпись:
«Прежде, однако, ты должен, с пути уклоняясь, проникнуть в область Аида, где властвует страшная с ним Персефона… Судно дошло до предела глубокой реки Океана. Там находится город народа мужей киммерийцев…»
– Гомер говорит, что Аид находится там, где расположен город киммерийцев. Киммерийцы же, жили вокруг Керченского пролива, который в древности назывался – Боспор Киммерийский, – продолжил я свой рассказ. – Так же, как и Гомер, Геродот указывает нам на киммерийцев. Путешествуя из Малой Азии к Ольвии – греческой колонии в Скифии, Гомер писал в своих трудах, – вновь щелчок пальцами и в воздухе возникла очередная вереница слов: «Все осмотренные нами страны отличаются столь суровым климатом, что в течение восьми месяцев здесь стоит нестерпимый холод… Замерзает и море и весь Киммерийский Боспор, так что живущие по сю сторону пролива скифы толпами переходят по льду, переезжают по нем в повозках на другой берег к синдам».
«Реки увидишь в Аиде Пирфлегетон с Ахеронтом, Там и Коцит протекает, рукав подземного Стикса, там и скала, где шумно стекаются оба потока.»
– Гомер описывает не только климат Аидова царства, но и его ландшафт с указанием рек, – пояснил я, очередную, возникшую цитату великого поэта древности.
Туристы сидели с разинутыми ртами, наблюдая, как по Керченскому проливу плывут древнегреческие пентеконтры, биремы и триеры.
– Чтобы понять, о чем рассказывает Гомер, необходимо окунуться в древнюю историю. Он описывает ландшафт и реки Аида еще до катастрофического землетрясения, произошедшего по некоторым данным в пятом тысячелетии до нашей эры, а по другим в 2000-ном году до нашей эры. В те времена Черное море не было соединено со Средиземным, и уровень воды в нем был ниже на сто метров нынешнего. Из-за того, что уровень воды в Черном море сильно поднялся – было затоплено много территорий на Черноморском побережье, береговая линия на низменном восточном берегу моря отодвинулась почти на двести километров. На месте бывшей низменности, по которой текли и стекались в одно русло реки Кубань и Дон, образовалось Азовское море. Пирфлегетон ныне – река Кубань, а Ахеронт – это Дон. Коцит одна из рек, уходивших под землю, возможно река Ея или Чолбас. Русла этих рек были найдены учеными на дне Азова и занесены на карте. Так что можно со сто процентной точностью утверждать, что вход в царство мертвых, по мнению древних греков, был именно здесь, – сказал я уж совсем тихо и немного зловеще.
В этот момент, перед взором моих гостей возникла страшная и пугающая картинка: серые воды Керченского пролива потемнели, небо налилось свинцовой тяжесть, на штормовой волне появилась длинная, узкая лодка с загнутым вверх носом. Правит лодкой высокий, худой седоволосый старик, он стоит на корме и отталкивается от дна длинный шестом. Помимо старика в лодке еще какие-то бестелесные тени. Старик хмур и страшен, он смотрит перед собой слепыми глазами, не отвлекаясь на мертвые тела, всплывающие из мутной морской глубины. Неожиданно одно из тел, державшееся на поверхности, «оживает» и хватается за лодку в надежде переплыть вместе с утлым суденышком через пролив. Старик не дремлет, он настороже, сильный удар шестом, мертвое тело отрывается от лодки и медленно уходит на глубину.
– Харон перевозит через Стикс души только тех умерших, которые обрели покой в могиле, – зловеще комментирую я, действия лодочника.
Харон действительно при жизни был редкостным пакостником и врединой. Своим веслом махал налево и направо, раздавая мощные удары всем, кто посмел приблизиться к его лодке. Хотя, что еще можно ожидать от сына Эреба и Нюкты. Эреб – у древних греков был воплощением Мрака, а его женушка Нюкта – персонификация Ночной темноты. Когда я переправлялся с ним через Стикс, он все ворчал и бубнил всякие гадости, что, мол, первый раз везет на ту сторону живого. Мерзкий тип!
Зловещая картинка на поверхности панорамных окон меркнет, исчезает, а на её место приходит уже другая: побережье залито ярким солнечным светом, вода в проливе ярко-голубая, волнения практически нет, лишь легкая рябь, возникает кое-где. Над водой летают чайки, а к берегу стремятся рыболовецкие лодки. Видно, что на берегу и склонах горы Митридат появились белокаменные постройки с терракотовыми, черепичными крышами.
– Греческие города-государства впервые появились в Крыму именно вдоль берегов Керченского пролива, и было это еще в 6 веке до нашей эры. Тогда пролив назывался Киммерийский Босфор, плотность колоний была необычно высокой для греческой колонизации, что отражало большую важность этого региона. Большинство этих колоний была основана ионийцами из города Милет. Вскоре было образованно Боспорское царство, которое с каждым днем процветало и богатело. Здесь выращивали пшеницу, ловили рыбу, занимались виноделием и работорговлей.
После этих слов, я вновь сделал незаметный жест рукой, в помещении сразу стало светло, а стекла в окнах вновь стали прозрачными, явив зрителям картинку современной Керчи.
– Вот извольте отведать, те самые продукты, которыми так славилась древняя Керчь!
Я взмахнул рукой, широким жестом указывая на столик у стены, где стояли подносы с различными закусками. На большом серебряном подносе стояли небольшие плоские пиалы, в которых виднелись шарики темно-красного желе. Рядом на других подносах были закуски, виде тарталеток с черной икрой, небольших бутербродов с рыбной пастой, нарезка копченой рыбы, полупрозрачные ломтики вяленого балыка, парной осетр, а также мидии и устрицы в створках ракушек.
– Это, что?!
Презрительно сморщив нос, спросила тучная женщина с тройным, «жабьим» подбородком, держа в руках пиалы с бардовым желе.
– Это винное желе, – ответил я.
– Как в Абрау-Дюрсо? – женщина скептически понюхала желеобразную массу в сосуде.
– Не совсем, – хитро сощурился я. – В Абрау готовят желе из современного вина, с добавлением желатина, а перед вами вино, которое пролежало в глиняном кувшине, замурованное в подземной штольне больше ста лет, из-за длительного хранения при определенных условиях, вино превратилось в желе. Только осторожней! – тут же воскликнул я, видя, как некоторые из гостей тут же собрались отправить содержимое пиал целиком себе в рот. – Одна чайная ложка такого желе, равняется бутылке
