– И что, амнезия была потом? Какие-то нарушения? Несвойственные ему слова или действия?
– Нет, он сразу же включился в работу. Хотя погодите… Рэд не помнил, что я связь с орбитой выключил перед стартом. Он весь задерганный был, разругался со страпомом. И там у нас… началась такая … словесная перепалка. Остальным членам экипажа совсем ни к чему было ее слушать, – Виктор замолчал и пожал плечами, – впрочем, мог просто внимания не обратить.
– Я сомневаюсь, что космолетчик с таким стажем мог упустить из виду отсутствие связи с несущим кораблем, – уверенно заметил врач, показав такую осведомленность, что бортинженер «Моники» временно излечился от чувства неприязни к собеседнику.
– Часто это повторялось?
Виктор поерзал на месте, словно ему было жестко и неудобно в огромном мягком кресле.
– Повторялось? – с недоверчивой улыбкой переспросил он. – Когда мы познакомились, ему было двадцать шесть лет. Мне даже в голову не приходило, какой тяжести были ранения, пока я медицинский отсек «Моники» в нагрузку не получил. И Рэд лично не отдал мне свое медицинское досье со всеми заключениями… Это не то что не повторялась, такого просто не было никогда.
– Хорошо – напомнил о себе Клайн, – если в двадцать шесть лет он был психически абсолютно здоров, когда это началось?
– Мартин, мне показалось, вы настаивали на более или менее откровенном разговоре. В виде обстрела вопросами с целью подогнать ответы под диагноз он просто не состоится. То, что я хочу сказать, в рамки психиатрии не уложится. Я даже не уверен, имею ли право откровенничать с вами, хотя очень хочу помочь. И прежде всего не вам, а ему. Попробуйте абстрагироваться от догм, темы научной работы, сравнения с другими пациентами… Если вы будете сейчас опираться на ваш врачебный опыт и медицинское досье, в котором есть данные о черепно-мозговой травме, вы неверно истолкуете мои слова.
Врач положил обе ладони на стол и чуть склонил голову в знак согласия.
– Я абстрагировался. Итак?
– Абсолютно нормальным он, как любой талантливый человек не был никогда. Рэджинальд, по крайней мере, в работе – сплошной «не стандарт». Я понимаю, что вы пытаетесь выяснить. Мне кажется, ситуация усугубилась примерно за полгода до… До известных событий. Особенно на фоне приема алкоголя. Но… Поверьте, здесь речи нет о психической неполноценности!
– Что, сильно пил? – спросил Мартин.
– Смотря с чем сравнивать, – усмехнулся Виктор, – я бы не сказал. За исключением печально известного последнего рейда. Но там кто угодно запил бы на его месте. Даже вы. Не сомневайтесь.
– Можно понять, – кивнул Клайн, – и все-таки, Виктор. Существовал нормальный стабильный уровень его, как вы сказали, нестандартности. А сейчас – сами видите. Где переход? Он во всех случаях возвращался к норме, насколько я понимаю. Почему?
– Не знаю. От него всегда чья-то жизнь зависела. Рэд это отлично понимал. С чувством ответственности у него все в порядке, даже на мой взгляд, перебор.
– М-да. На воспоминания о войне и тяжелых рейдах он, безусловно, среагирует. Эпизод на планете Джунглей, о котором вы рассказали – яркое тому подтверждение, но ничего хорошего из этого не выйдет, поверьте, – врач вздохнул. – Давайте мыслить позитивно. Родные, друзья, внебрачные дети, любовницы, хобби?
– Хм. В последнее время была у него подружка Клэр Адамс – журналист из «Галактики».
Клайн кивнул.
– Она звонила несколько раз в центральную клинику. Мы, как вы понимаете, закрыты для всех. Для прессы особенно, поэтому ее тактично отсекли, а на изображение он не особо среагировал. Мартин поставил локти на стол и уткнулся подбородком в переплетенные пальцы рук.
– Остается работа. Смоделированная кабина пилотов – единственное виртуальное пространство, в котором его мозг проявляет активность. Он даже пообщался со мной однажды. И провал.
– Я же говорил, что вряд ли смогу помочь, – сказал Виктор.
– Скажите, вам имя Розалия Мэй что-нибудь говорит? – спросил Клайн на прощание.
– Нет. Кто такая?
– Пожилая дама. Звонит по его душу, как часы, три раза в неделю в Центральную справочную клиники. И у вашего капитана ее адрес в нагрудном кармане куртки.
– Первый раз слышу.
– Что ж, спасибо, что уделили время, Виктор. Если будут какие-то новости, я обязательно вам сообщу.
Виктор вышел из ворот закрытого филиала Центрального госпиталя космопроходцев с таким чувством, словно бросил Гардона умирать на одной из малых планет на границе с Гамма-радиусом, а сам благополучно вернулся на базу АСП.
Он стоял у открытой машины, не мог отделаться от липкого ощущения вины и заставить себя уехать. Дом сегодня был пустым, возвращаться туда не хотелось. Татьяна гостила у родителей. Предлагать ей руку и сердце в третий раз Виктор не стал. Пришел с цветами, извинился, сказал, что примет любое решение и собрался уходить, когда ему решительно сказали: «Я с тобой». И только тогда он обнял ее и вспомнил, какая она на самом деле: мягкая, теплая и совершенно родная. И несколько лет бурных встреч и болезненных расставаний остались где-то далеко позади.
В открытой машине звякнул сигнал вызова. Виктор вздрогнул, очнулся и нырнул на водительское сидение.
– Привет, я бы очень хотел с тобой увидеться, – сказал Джой. – Надо поговорить. Где мы можем пересечься?
– Привет! – удивленно ответил Виктор. – А ты разве на Аналогах?
– На втором, – с улыбкой подтвердил Джой с экрана. – Вырвался на два дня.
– Тогда лови визитку с адресом. Я домой еду. Зайдешь в гости.
– Спасибо.
Городская квартира Виктора была куда скромнее, чем знаменитая дача. Раньше он пользовался этой жилплощадью исключительно как перевалочной базой, и его вполне устраивала угловая коморка из двух крошечных комнат. Сейчас, когда семейное положение так неожиданно и радикально изменилось, вопрос о приобретении жилья встал очень остро. Для будущего третьего члена семьи здесь, конечно, места не хватало. Но Виктор все не мог собраться и заняться, наконец, обустройством быта. Татьяна вздохнула, навела в спальне какой-то минимум уюта и сказала: «После роддома обязательно. Пообещай мне». Виктор пообещал и честно каждое утро собирался позвонить в риэлторскую контору.
Джой пожал протянутую руку и замялся у порога, вопросительно глядя на Виктора.
– Как там, не знаешь?
– Так же. До хрена модерновой аппаратуры нацепили и все без толку, – Виктор демонстративно полез в барчик за бутылкой, – чего пришел?
– У меня к тебе вопрос. Может, в другой раз зайти?
– Говори уж, с чем пожаловал. Так и будешь в дверях стоять?
Джой прошел в комнату и уселся на стул перед домашним терминалом, развернувшись к дисплею спиной. Кроме терминала в пустой комнате стоял только новенький мебельный трансформер, еще опутанный пленкой.
