Но вернуться домой, землей заниматься – уже никто не хотел.
Он тоже в чете воевал, четыре года. Ранили его. Вернулся, в городе помыкался, никому не нужный – пришлось возвращаться. Хорошо, что жену нашел – в лагере беженцев, у нее всю семью мусульмане убили. Хорошо, что отец был жив, хозяйство было не заброшено.
Но сейчас, зерно тут уже никто не садит – невыгодно. Кое-какие овощи – их Германия покупает как органические. Там целая схема – сертификация нужна, денег на нее нет, там сотни тысяч евро она говорят, стоит. Приезжают какие-то скупщики, у них документы эти есть. Скупают, а потом с документами продают в Германию по две цены. Один обман на свете. А зерно теперь не покупают.
Еще коровы остались. Он на грант Евросоюза купил небольшой сырный цех, сыр делает и продает. Все лучше, чем молоком сдавать, там цену не дают хорошую. Монополисты там
И пасека еще есть. Им хватает. А они умрут – наверное, дети забросят все. Или продадут, как у соседей продали.
У соседей – после стариков дом купил какой-то русский. Он землей не занимается, разрешает Душану коров у себя пасти бесплатно, и сыр покупает. Говорит, что писатель. Русский хороший. Впрочем, все русские хорошие, много Сербии помогали.
А он умрет – наверное, дети тут агротуризм устроят. Или тоже – продадут. Вымирает сербская деревня, все уехать хотят. В Ниш, потом в Белград, потом на Запад. Родная земля уже никому не мила.
Надо к русскому заехать, у него сыр, наверное, уже кончился, и молоко ему предложить. И хлеб.
Русский, наверное, купит. Он хоть и русский – но по-сербски говорит уже как серб. Кто-то говорил, что он в полиции служил, а кто-то что в армии. Но он хороший. Проблем от него никаких. Только раз Душан автомат у него видел, но это дело обычное, сейчас у всех есть, только дурак не покупает. Граница то рядом. Это при Тито ни у кого не было, и даже ездили через границу в гости, друг к другу. Детей женили. Это сейчас все как звери друг другу стали, потому и автомат нужен. А раньше – парни с той стороны к сербским красавицам присматривались – за сербку ее семье платить не надо. А мусульманки наоборот были рады жениху-сербу, потому что мусульмане женщин не уважают, у них ад в семье настоящий.
Когда такое было…
С этими невеселыми мыслями, Душан в последний раз оглядел свой трактор, заботливо подоткнул брезент и, перекрестившись, тронулся в путь…
…
Русский жил совсем рядом, несмотря на ранее утро – он был на ногах. Сразу вышел, как только Душан посигналил.
– Добродошли – поприветствовал его Душан
– Доброго дня.
– Вот, сыр есть на продажу, есть овечий, есть коровий, есть с травами. Молоко есть, мед…
Русский кивнул
– Сколько стоит?
…
А через семь часов – Душан возвращался обратно, и мысли у него были совсем не веселые…
В городе, как карантин сняли – а торговля все никак не налаживается. Как тень смерти на мир легла. И хотя их Бог миловал, не сильно зацепило – а все равно, люди еще боятся, не ездят, дома сидят.
А нет туристов – нет и настоящих цен. Потому что у многих в городе родственники в деревне, они бесплатно присылают. Раньше много покупали владельцы отелей, закупщики из самого Белграда приезжали – а теперь какие отели?
Всем бы хоть как то прожить.
Он до того и не думал, насколько они зависят от туризма. От цен, которые он устанавливает.
И плохо так не только у них, плохо везде. Многие обеднели, от того и озлобились. В Белграде митинги, словами громыхают, обещают. Хотя все уже понимают, что обещания эти – забудут ровно в ночь после выборов…
По пути он заехал к сыну Радомила, у него гостиница небольшая на дороге, шиномонтажка. Гостинцы от отца передать, по пути захватил. Овощи, мед, молоко. Данек принял, только с усмешкой. Не надо ему ничего. И гостиница у него только для вида. А так торгует он всяким… потому и денег у него – навалом. Раньше цыгане торговали, так их посадили, а торгует теперь наш, серб. Только отец не хочет верить во все в это и посылает сыну продукты, чтобы на базаре лишних денег не тратил. А Данек давно на Мерседесе разъезжает, и люди вокруг него… плохие.
Нехорошие мысли прервал резкий толчок, от которого Душан чуть с сидения не выпал. Трактор повело, он с трудом остановил его. Спрыгнул с сидения… кабина открытая.
Вот же дьявол!
Ось, кажется. Почти до дома доехал…
Вот как так.
Теперь сначала надо как то это все до дома. А потом обратно ехать в город, за деталями. Чиниться. Трактор старый, тоже титовских еще времен.
Ой, Господи…
Придется теперь идти до дома пешком. Выводить машину, ехать до города. Потом там деталь покупать и сюда ехать….
А с сыром непроданным что делать?
Душан подумал, и решил – до дома он сыр не унесет. Надо его спрятать, а потом идти до дома. Если кто и подойдет – брать тут будет нечего, кроме самого трактора, да и кому он такой нужен, тем более что сломанный? Пусть берут, рухлядь старая. А сыр – будет спрятан.
Да, так и надо.
Душан перешел на другую сторону трактора, чтобы посмотреть, нет ли укромного места в пределах прямой видимости, чтобы сыр там оставить. И чтобы в тени, и чтобы таскать недалеко было. А то уже не мальчик… годы…
Дорога была… как бы на насыпи, справа канава, потом лужок и деревья. Душан посмотрел на деревья, удовлетворенно хмыкнул. Да, вот там он их и оставит. Потом он перевел взгляд ниже, чтобы понять, есть ли тропка, как до тех деревьев добраться. И увидел – прямо перед собой что-то белое…
Он достал очки, которые носил не всегда, а только «для близи». Но сознание уже подсказывало ужасное, чего Душан никак не мог и не хотел допустить. А именно то, что он видит труп.
…
Труп!
Душан снял очки. Потом надел. Потом снова снял.
Женщина. Там лежит женщина. В платье.
– Эй! – позвал ее Душан, робко надеясь на чудо – ты что там лежишь, вставай!
Но она не пошевелилась.
И что делать?
Душан беспомощно посмотрел на трактор. Потом на часы зачем-то. Потом опять на ту женщину.
Если бы трактор был на ходу, он бы просто уехал. Этого еще не хватало ему – труп найти. Пусть кто-то другой разбирается.
Но трактор сломан.
Звонить в полицию? Ага, приедут, скажут – а где это вы были, уважаемый? Ах, в городе? А у кого конкретно в городе вы были? И что он им скажет? Что взял у Радомила продукты и завез Данеку? По пути? А то, что Данек торгует всяким, это вся округа знает. И что будет? Начнут выспрашивать, что да как. Подумают, что это он убил.
Идти до дома, как и планировал?
А если кто будет проезжать, увидит, трактор стоит, остановится. Посмотрит, а там труп. Вызовет полицию, полиция приедет – а там трактор. Чей трактор?
