— Ох не знаю…, — задумался он, — Было бы у тебя что ценное — другое дело. Нам надо план закрывать по штрафам, казне королевской золото нужно. А с тебя мы не только денег не получим, но еще и потеряем. Одеть ведь тебя надобно, голым нельзя выпускать в город. А это же затраты, затраты… Родственники есть?
— Нет, все умерли…
— Тебе же хуже.
— Тоха, ты понял, что им от тебя нужно?
— Кажется да… Говоришь, в ментовке алтарю хорошо будет? А вдруг я умру? Потом придется как-то выбираться оттуда.
— А ты не умирай!
Стражник не уходил, ожидая от меня ответа. Я надеялся, что все равно меня отсюда так или иначе выпустят, стоит только подождать. Я ведь не крал, и не убивал. Но зачем тянуть время, если можно поймать двух зайцев сразу? Надо только удочку в правильное место закинуть.
— А скажите мне пожалуйста, — начал я, и он мгновенно оживился, — Мой родовой талисман у вас? Вы его мне вернете?
— Так, так, — его лицо расплылось в довольной улыбке, — Не о том ли ты камне говоришь, что мы обнаружили в твоей сумке?
— Фух! Значит с ним все в порядке? Спасибо! — я изобразил великую радость, — Он очень мне дорог, как память об отце…
— Сожалею, но мы не сможем тебе его просто так отдать…, — он словно на секунду задумался, но при этом внимательно следил за моей реакцией.
Я, как и положено, широко раскрыл рот и почти пустил слезу.
— Но, но… Не стоит переживать, выпускник! Ты ведь всегда его можешь выкупить и всем будет хорошо: у нас — показатель, у короля — казна, а у тебя — твоя фамильная ценность.
— А сколько он сможет здесь храниться?
— Пфф… Да сколько угодно. Как принесешь денежки и так и заберешь камень.
— А сколько денежек?
— Так, — толстячок изобразил мысленное усилие, — Штраф пять золотых, плюс тебя одеть — еще пять золотых, ну и содержание в темнице, эмм… скажем золотой. Итого: одиннадцать золотых!
— Локи, я че, за ночь в обезьяннике должен платить?
— Тебе ли не пофиг? Можно подумать ты побежишь сразу же алтарь выкупать. Пусть лежит тут до твоей трудовой пенсии. Лучше ему будет только в помещении королевской казны, но туда тебя не пустят.
— Ну, тогда выпускайте. Как денег найду, сразу вам принесу.
— Рано. Еще ночку посидишь для проформы, а тебе пока одежду подыщут. Ты лоб здоровый — не всякий размер подойдет, — покачал он головой.
— Ну тогда хоть в туалет сводите, да поесть чего-нибудь дайте.
— В туалет тебя отведут, а про «поесть» — так там еще один золотой будет.
— Золотой, так золотой, — мне уже было без разницы, сколько там насчитают. Локи прав — пора от этого чемодана без ручки избавляться, а тут тебе бесплатная, отлично охраняемая камера хранения.
Тюремщик ушел, а вместо него вскоре явились два молодца, под стать Акакию, которые любезно сопроводили меня до конца коридора и терпеливо ждали пока я справлю малую нужду в отверстие на полу. Несло оттуда похлеще, чем с Приморской помойки. Зато покормили весьма, и весьма неплохо. Видимо стражникам было лень бегать за стремной едой для единственного заключенного, а потому я поел то же самое, что и они — картошку со вполне себе приемлемыми котлетами.
— Счастье в неведении, — загадочно произнес Локи.
— Ты сейчас о чем? — я с удовольствием жевал принесенную еду.
— Ну ты ведь не знаешь с какого котла ее положили. С общего, или с того, куда стряхивают недоеденное.
— Вот умеешь ты порадовать!
Я постарался не думать о происхождении пищи и стойко ее доел. Еще вчера я был обладателем огромного состояния, а теперь вынужден гадать из какого ведра меня покормят, и как вообще дальше жить.
Следующим утром меня отвели в местный штаб прямо завернутым в плед. В кабинете меня встретил важный усатый мужик с орденами во всю грудь, который для порядка меня пожурил, прочитал лекцию о том, что такие как я разлагают нравственность цивилизованного общества, а затем подсунул мне на подпись бумагу, в которой я обязывался возместить причиненные убытки и не возражаю против того, что мое имущество временно будет на хранении здесь. Странно, что ни один из них не спросил, как я вообще очутился на площади. Ну, да ладно.
Я пробежал глазами предложенный листок и задумчиво уставился на графу со словами: «Задержанный удостоверяет, что им получена одежда за счет государства на сумму 5 золотых и обязуется возместить расходы.»
— А где одежда-то, собственно? — я поднял глаза на чиновника.
— На выходе получишь комплект, — невозмутимо ответил он.
— Ну ладно, — пожал я плечами, поставил наугад размашистую подпись и ее расшифровку: «Барон Флюген ге Хаймен».
— Вы барон? — удивился начальник.
— Ага, незаконнорождённый. Эмигрант из Тинзы. Хочу обустроиться у вас в Дарграде.
— Хм…, — ну тогда внесем вас в базу данных дворян, раз эмигрант, да еще и барон.
— Э-э-э… Какую базу? — удивился я.
В ушах раздался истеричный гогот бога, а чиновник позвонил в какой-то колокольчик. В кабинет вошла женщина в форме, с типичной для сидячей работы наружностью.
— О, нарисовалась! Сисек нет, зато задница с дверной проем, — сквозь смех надрывно пролепетал бог, и снова разразился хохотом.
— Я что-то не так сделал? Чего ты ржешь?
— Да все нормально, просто быть тебе теперь Флюге ге Хайменом Дарградским.
— Да я же по приколу. Че, все так серьезно?
— Поздно, — Локи опять забился в истерике.
Женщина поднесла к моему лбу какую-то непонятную стеклянную трубку. Та мгновенно вспыхнула и погасла.
— Когда его ментальный слепок будет готов?
— К вечеру, господин обер-лейтенант.
— Внесите в картотеку обязательно. Говорит, что он барон.
Твою мать… Вот и засветил Акакия по самое не могу. Впрочем, по фигу. Все равно он у меня планируется легальным законопослушным гражданином.
— Да не бойся, — отдышался от смеха бог, — Они сейчас сверят твой слепок с базой, а поскольку ты нигде не засвечен, заведут новую карточку, в которой ты по умолчанию будешь бароном-гастарбайтером. Правда, без земель и подтвержденного титула. Но зато налоги будешь платить как истинный дворянин.
— Допрыгался. То есть я как-бы аристократ, но как бы нет… Замок хоть дадут построить?
— Ты себе ужин построй для начала. Я же тебе сказал — посетишь библиотеку и все узнаешь.
— Свободен, господин барон! — обер-лейтенант убрал в стол мой договор и уткнулся в какие-то бумаги.
