Походка расслабленная, голову чуть на бок склонил и посмотрел на меня, и нет, мании величия у меня нет, он действительно в упор смотрел. И я смотрела. На широкие плечи под черной футболкой, на татуированные руки с набитыми на них языками пламени и выступающими, тянущимися вдоль этих самых языков, венами, на… Да господи, куда я только не смотрела. А он прошел такой в аудиторию походкой победителя по жизни, продолжая сверлить меня взглядом, в каждом движении прослеживались замашки властелина мира, а я взгляд отвести не могла, ну что поделать, не видела я еще таких красивых, чтобы настолько, чтобы во рту мгновенно пересохло. Он вот совсем не был похож на тех, с кем мне прежде доводилось иметь дело.
Багиров казался старше остальных, увереннее, в нем чувствовалась просто бешеная мужская энергия. И…в общем восхищалась я им ровно до тех пор, пока он рот не открыл и из него не полилось то, что полилось.
— Говорят, ты у нас тут самая умная? — произнес тогда, плюхнувшись на стул рядом во время перемены. И снова смотрел на меня не отрываясь, разглядывал оценивающе, переводя взгляд с лица на шею, потом ниже и, чуть поморщившись, словно лимон сожрал, снова вернулся к моему лицу. А мне обидно так стало, я, конечно, не первая красавица, но не такая уж и страшная, чтобы гримасы тут строить.
— Раз говорят, значит так и есть, — огрызнулась и отвернулась, давая понять, чтобы катился куда подальше.
— Будешь за меня домашки рубить и конспекты писать, — выдал нагло, видимо, совершенно не сомневаясь в том, что я растекусь перед ним лужицей. Нет, я бы может и растеклась, если бы он таким хамлом наглым не оказался.
— Обломинго.
— Что? — не понял он тогда.
— Птица говорю такая есть, обломинго, так понятнее? — посмотрела на него с вызовом, как мне тогда казалось. На деле это был взгляд хомячка, встретившего хищника, но мне отчего-то казалось, что он яростью полыхает и искры летят. Не летели. И взгляд мой никого не напугал. А жаль в общем-то, я старалась вообще-то.
— Посмотрим, — хмыкнул этот индюк, обхватил пальцами мой подбородок, не дав даже опомниться, провел шершавым большим по губам, а потом оскалившись добавил: — Дашь…и домашки, и конспекты.
Меня затрясло тогда от гнева, в буквальном смысле затрясло. И от взгляда, что сверлил меня, тоже трясло и от запаха индюка этого голова кружилась, но это все, конечно, от гнева. Я свои позиции сдавать не собиралась и падать ниц перед этим пижоном напыщенным тоже, а потому игнорировала его, насколько это было возможно.
А он, гад такой, сверлил меня своим невозможным серым взглядом, цеплял при каждой возможности, а однажды и вовсе зажал в коридоре, да в такой позе, мамочки, мне так страшно еще не было. Нет вру, не страшно мне было, ой не страшно.
Не страх то был, далеко не страх. И он говорил что-то обидное, что-то дерзкое и так ему свойственное, у меня же в ушах такой гул стоял, что я ни то, что слушать его откровения, я свои мысли собственные воспринимать не способна. Не слышала до тех пор, пока со стороны не донеслось ржание одногруппников. И мы в этой позе: я, распластанная по стене. и Багиров, прижимающийся ко мне очень интересным местом и сжимающий мои не менее интересные места. Он отпустил меня не сразу, а когда все-таки отпустил, я позорно рванула прочь под гогот и улюлюканья одногруппников.
А сейчас зачем-то стояла посреди зала в этом, чтобы ему провалиться, клубе и проклинала себя за то, что поддалась уговорам Алинки. Да чего уж скрывать, интересно мне было, признавать не хотелось, конечно, но я краем уха пару раз слышала, как парни обсуждали бои прямо на парах, как восхищались этим придурком бешеным, вот мне и захотелось, один разочек, одним глазком только взглянуть на сие мероприятие. Хотелось мне ровно до этого самого момента. До того, как Алинка потянув меня за руку, повела в сторону столиков, умещённых прямо у ринга и расположенным вокруг них диванчикам, на которых уже успели собраться знакомые лица.
— Дамы и господа, — внезапно раздался голос ведущего, — а сейчас бой, которого вы все так ждали…
Глава 2
НИКА
И снова этот дикий рев толпы, заглушающий голос ведущего, объявляющего соперников. В целом, от пристального внимания одногруппников меня спас именно голос ведущего и вышедшие на ринг Миша-Бешеный и его противник. Толпа скандировала клички бойцов, фанаты одного перекрикивали фанатов другого. Обстановка накалилась еще до звона гонга, оповестившего о начале боя. Мы с Алинкой присоединились к «нашим», уместившись на одном из диванчиков.
Напряжение росло с каждой минутой, зрители распалялись с каждым нанесенным ударом, кто-то выкрикивал угрозы, кто-то признания в любви, иных хватало лишь на «уууу».
А я вообще-то не по части насилия, если не считать те моменты, когда мне приходилось применять силу, но это в школе было и мера, так сказать, вынужденная. И сейчас я смотрю на все это безобразие, на Мишу, скачущего по рингу, и понимаю, что это страшно, и, наверное, очень больно, когда тебе с размаху по печени фигачат так, нанося удары безостановочно один за одним.
А еще я понимаю, почему Багирова называют Бешеным, нет, не за характер дрянной, как я предполагала, совсем не за характер. Он ведь и правда Бешеный, неуправляемый даже. Он двигался постоянно, не останавливаясь ни на секунду, и бил точно в цель, заставляя своего противника отшатываться и морщиться, неудивительно, больно ведь, когда то и дело в одно и тоже место удары прилетают.
И несмотря даже на габариты этого соперника, он явно уступал Бешеному в сноровке и профессионализме. А казалось бы, крупный такой, внушительный. Эдакая гора мышц с бычьей шеей, с широченными такими плечами и мощными кувалдами вместо рук. И на первый взгляд он по всем параметрам превосходит Багирова, и страшно было каждый раз, когда он подбирался близко, когда заносил свою лапищу для удара, хотя я вот совсем не из слабонервных, но сердце все равно заходилось в бешеном ритме, когда этот громила замахивался. И переживала, да переживала, сама не понимала почему.
Миша уворачивался так ловко, всегда в последний момент, а потом атаковал яростно, заставляя противника отступать и закрываться от многочисленных ударов по голове, животу, бокам. И зрелище это было настолько завораживающее, что взгляд было сложно отвести, невозможно даже.
Но я упорно смотрела. Смотрела на то, как Багиров то наносил удары, то отскакивал назад, все быстрее и резвее двигаясь по рингу, выматывая своего громадного, но отнюдь не такого подвижного соперника, смотрела на ухмылку его дерзкую, все ниже спускаясь, к шее его широкой и в то же время мощной, к торсу оголенному и поблескивающему от пота, к мышцам бугрящимся, но не так, как у здоровяка, а гармонично, что ли. Поджарый весь такой, жилистый. И спина у него была красивая, рельефная и татуированная.
А я таращилась на него и думала: какого черта я вообще об этом думаю? И отдергивала себя каждый раз, когда заостряла внимание на перекатывающихся при каждом движении мышцах, на руках, покрытых татуировками, на… Ой все. Задумавшись, я как-то упустила тот момент, когда громила вдруг занес руку и все-таки достал нашего попрыгунчика бешеного, да так достал, что тот отлетел на внушительное расстояние, падая на канаты. Послышались громкие вдохи, а я зажмурилась, потому что гора мышц вдруг стала на удивление подвижной и очень быстро подобралась к приходящему в себя Багирову. Громила снова замахнулся, но на этот раз мимо, потому что Миша успел увернуться в последний момент, вывернуться и проскочить прямо под занесенной для удара кувалдой.
