Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
С течением времени соотношение названных составляющих претерпевало вполне естественные изменения. В зависимости от внутри- и внешнеполитической ситуации (особенно в случае с иностранцами на московской службе) менялась заинтересованность центральной власти в увеличении степени вовлеченности тех или иных обособленных групп в общегосударственные процессы. Соответствующие изменения происходили и в их статусе. С другой стороны, периодическому размыванию подвергались ряды членов подобных групп. Как правило, принадлежность к ним, при сохранении определенного стабильного положения, становилась препятствием для карьерного роста, так что некоторые представители выходили из их состава и продвигались по лестнице чинов благодаря индивидуальным (семейным) достижениям и связям. В различные периоды указанные процессы имели разную интенсивность, а их развитие предопределяло длительность сохранения особого положения части служилых людей в рамках единой служебной системы.
Начало процессу проникновения «инокняжцев» в служилую среду было положено в рамках практики свободных боярских переходов, зафиксированной в межкняжеских докончаниях: «А бояром и слугам вольным воля». На службу к московским князьям, могущество которых возрастало на протяжении всего указанного периода, стекались «служилые землевладельцы» из разных, иногда весьма удаленных территорий. Некоторым из них удавалось занять высокие места при дворе у Ивана Калиты и его потомков, хотя в общем процесс формирования старомосковского боярства имел точечный характер. Общее число бояр при московском дворе было весьма небольшим. До определенного времени в число приближенных великого князя входило не более десятка семей, хотя их количество и росло на протяжении всего XIV в.
Боярским переходам способствовало установление контроля над территорией великого княжества Владимирского, благодаря которому под стяги Москвы в походах наряду с членами дворов князей московской династии собирались территориальные ополчения из прежде независимых земель и княжеств. Рати («силы») представляли собой достаточно серьезный военный ресурс. В ряде случаев они даже действовали автономно, в качестве отдельных отрядов в дальних походах на значительные расстояния. Источники сохранили большое число подобных примеров. В 1388 г. суздальские князья «испросиша себе (у Дмитрия Донского. – М. Б.) силу в помочь, рать можайскую и звенигородскую и волотьскую». В 1411 г. в походе Юрия Звенигородского к Нижнему Новгороду участвовали князья Андрей и Василий Владимировичи, «да князи ярославские, да князи ростовские, да костромская сила»[7].
В составе ратей присутствовали представители феодалитета – бояре и слуги, которые, однако, не были в них единственным составным элементом. В целом масса участников таких походов не отличалась единообразием. Уровень социально-экономического развития существенно отличался в разных частях Северо-Восточной Руси. На северных окраинах отсутствовало или было слабо представлено боярское землевладение. Устюжская и вологодская рати, не говоря уже о воинственных вятчанах, тем не менее регулярно встречались на страницах летописей. Их военный потенциал сохранял свое значение даже в начале XVI в., уже после создания поместной системы. В 1503 г., например, «князь великии (Иван III. – М. Б.) посылал ратью устюжан да двинян стеретчи Иванагорода от немцев»[8].
Участие в «ратях» широких слоев населения было характерно и для центральных районов. Московские купцы присутствовали в составе наскоро собранных войск, выступивших в 1433 г. против Юрия Звенигородского. Много позднее, в казанском походе 1469 г., среди москвичей, «кои пригожи по их силе», также находились сурожане, суконники и купчие люди[9].
Тем не менее очевидно, что основную ударную силу в ратях составляли именно бояре и слуги, имевшие навыки военных действий. Привлечение их к походам (по сути, нерегулярная служба) создавало предпосылки для будущего перехода на обязательную службу с подчинением непосредственно самому великому князю или кому-то из его «братьи меньшей» и уравнением в правах со «старыми слугами» московских князей. Этот процесс был, однако, далеко не однозначен и растянулся на длительное время. Ключевым фактором, тормозившим его развитие, являлся вопрос о вознаграждении за службу.
Необходимость выплачивать татарскую дань долгое время ограничивала рост численности княжеских дворов. Служба, с набором соответствующих прав, в числе которых было освобождение от дани, в этих условиях неизбежно приобретала привилегированный характер. Переход бояр и слуг вольных к новым «сюзеренам» после утраты самостоятельности их прежними княжествами происходил в индивидуальном порядке. Количество кормлений, основных источников содержания бояр, было ограничено. Весьма незначительным было и число условных держаний на дворцовых землях. Контроль над той или иной территорией (очередные «примыслы») приводил к появлению там их сподвижников, «вернейших паче всех» московских бояр. При отсутствии до определенного времени (ориентировочный рубеж – середина XV в.) заинтересованности в массовой службе часть местного боярства теряла источники своего дохода, что в первую очередь отражалось на их статусе. В том числе эта судьба ждала некоторых находившихся прежде на княжеской службе лиц.
Комплексные ограничения, рассчитанные на защиту «черных» крестьянских земель – основных плательщиков «выхода», сдерживали рост боярского землевладения и не позволяли князьям завоевывать расположение своих «вассалов» путем масштабных раздач. Фискальные интересы в условиях постоянной опасности татарских набегов в этом случае играли доминирующую роль. Соответственно, вопрос закрепления за собой и своими потомками новых территорий оставался по мере расширения небольшого Московского княжества неопределенным. При изменении политической ситуации они легко меняли свою владельческую принадлежность, переходя от одного княжеского дома к другому. В какой-то мере этот вопрос решался за счет выборочного привлечения на свою сторону представителей местной знати. Московскими боярами из отдаленных от столицы земель уже в XIV столетии стали, например, костромичи Зерновы (род Сабуровых и Годуновых по определению Государева родословца), юрьевцы Добрынские и Станищевы, белозерцы Монастыревы. Приведенным примерам, очевидно, не хватало системности и масштабов, которые способны были бы стать основой для широкого представительства провинциальных элит в окружении великого князя.
Снижение зависимости от Орды и объединение большого массива русских земель кардинально изменили существовавший расклад сил. Центральному правительству уже во второй половине XV в. потребовалось многократно увеличить число исполнителей различного уровня. Прежде всего для несения военной службы («дальних» походов), на постоянной основе. Очень скоро служба приобрела обязательный характер для большинства крупных и средних землевладельцев вне зависимости от характера их прав на землю: вотчинники, держатели, позднее помещики. Основную массу служилых людей составили дети боярские. Первоначально представители этой категории упоминались в качестве членов княжеских дворов (князья, бояре и дети боярские и «все дворяне» из жалованных грамот). Уже в казанском походе 1469 г., однако, наряду с детьми боярскими «двор свои» (Ивана III. – М. Б.) упоминались «от всеа земли дети боярскые изо всех градов»[10]. К этому времени основные характеристики статуса детей боярских были, очевидно, распространены на широкие слои пригодных к службе лиц различного происхождения. Из них были сформированы территориальные объединения (корпорации) служилых людей, будущие «города».
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
